«здешней» жизни я не раз сталкивался с вещами и явлениями, выходящими за рамки обычной реальности, в том числе и применение магии, но настолько шокирующим это все не было.

Я бы даже сказал — травматично шокирующим.

Видимо по этой причине, сработала та самая новая «способность», что появилась после обработки зеленым камнем. Мир окружающий остановился. Если в тот момент, когда Суо вытолкнула меня из тела, все вокруг в разы замедлилось, то теперь вовсе застыло.

Было бы чем, я бы сплюнул. Но в том и дело, что нечем. Нет тела, нет времени, непонятно как перемещаться, неизвестно, что делать…

Страх, ярость, снова страх, жажда крови, ужас, паника, снова ярость — накатывали волнами, буквально захлестывая все мое существо. Хотелось получить хоть какую-то точку опоры. Хоть что-то известное и привычное в этом мгновенно ставшем чужим и неизведанным мире.

И я нашел эту точку — телепортация. Те самые мои «прыжки», что подарила мне обработка Тессерактом.

Они оказались работоспособны и в этой неизведанной реальности. И «прыгнул» я туда, куда хотелось мне сейчас больше всего — в свое тело.

Стоило мне оказаться в нем, как навалилось невероятнейшее чувство облегчения, словно я титан Атлас, сбросивший наконец со своих плеч небо на спину простачка Геркулеса.

И время вновь двинулось с привычной скоростью. Тело даже не успело толком упасть, лишь потеряло равновесие и устойчивость, которые я тут же и вернул, сделав шаг назад. Лицо само собой перекосилось радостно-предвкушающе-охотничьим оскалом, в глазах засветилась азартная жажда крови. На отведенных для удара руках, сами собой выскочили когти, как, впрочем и на ногах. Сами по себе они у меня совсем небольшие, что там, что там, не длиннее сантиметра, но являли собой в сочетании с остальным телом, грозное оружие, способное рвать сталь и процарапывать камень.

Суо побледнела и отшатнулась. Одеяло свалилось с ее плеч, обнажая тело.

В следующий миг я прыгнул на беспечно раздразнившую Зверя жертву. Сопротивление было подавлено в считанные секунды, а после был снова секс. Дикий, грубый, яростный и страстный. В котором у Суо не было права голоса и права что-то решать или не хотеть.

Я не положительный герой. Думаю, все это давно уже поняли. Я — Зверь. Могу сам себе в этом признаться. Нет никакого разделения во мне, на самом деле, на Зверя и Человека. Я един. И я — Зверь с человеческим разумом, а не Человек одержимый зверем, как те же оборотни. И «дверь» воли удерживает меня самого, а не какую-то отдельную часть.

Я жестко насиловал Суо. Не калеча, впрочем, и не причиняя излишней боли и травм. Но суть не менялась. Я ее насиловал. Она была моей добычей, моей жертвой. Моей!

Это продолжалось не долго. Не больше двух часов. Потом мы молча лежали на полу рядом друг с другом и смотрели в потолок. Мне было стыдно за себя. За произошедшее, но я не знал, что сказать, как извиниться, и надо ли? Имеют ли теперь хоть какой-то смысл слова?

Суо неожиданно и нелогично для меня, пододвинулась ближе, легла мне на плечо и обняла рукой. Все это тоже молча.

Я обнял ее в ответ. И так мы еще долго лежали, не двигаясь и ничего не говоря.

* * *

— Зачем ты это сделала? — были первые мои слова, после того самого толчка, выбившего меня из тела. Времени прошло с того момента уже изрядно: мы успели одеться, дождаться такси, доехать до названного Старком ресторанчика и утолить первый голод (официанты задолбались бегать к нашему столу с подносами). Теперь процесс насыщения проходил гораздо более спокойно, и было время поговорить.

— Хотела расширить твое понимание мира вокруг. Попытаться примирить тебя с магией, дав почувствовать тебе ее самому, — ответила Суо.

— Не скажу про магию, а шок я почувствовал. И даже испытал, — хмыкнул я.

— Это естественная реакция для первого выхода из тела на астральный план бытия. Совершенно другие сенсорные ощущения… Должны были быть приятными, кстати, — не смело улыбнулась она. Но улыбка мгновенно погасла. — Но как ты смог так быстро самостоятельно вернуться в тело? Это совсем не нормально.

— Захотел очень, — хмыкнул я. — Вот и вернулся.

— Все-то у тебя так: «Захотел очень…», — вздохнула она.

— У меня хорошее тело. Оно мне нравится. В нем мне приятнее, чем снаружи, — решил я немного пояснить для нее ситуацию.

Какое-то время кушали молча.

— А в голову ко мне, ты зачем полезла? — нарушил молчание я. — Это было опасно, между прочем.

— Ты преувеличиваешь, — улыбнулась она. — Внутри ты такой лапочка! Мурчащий щенок — это нечто невероятное.

— Урдулий бы с тобой не согласился, — отвел взгляд в сторону я.

— Урдулий? — удивилась она. — Он был среди тех пятидесяти, что ушли с Ананэрбэ. Ты с ним на войне пересекся?

— Разок, — уклончиво ответил я.

— Зная тебя, могу с уверенностью предположить, что эту встречу он не пережил? — грустно вздохнула она. Я лишь пожал плечами, как бы говоря: «как же иначе-то?».

Снова какое-то время ели молча.

— Но странно, что ты ассоциируешь свое внутреннее «я» с животным, — в этот раз нарушила тишину она.

— Почему? — немного удивился я.

— Обычно люди, кто бы они ни были, ассоциируют свое «я» именно с чем-то гуманоидным. Подавляющее большинство вообще со своим собственным телом. Единственное различие — видимый возраст. Чаще всего это дети, подростки, реже — юноши и девушки, очень редко — старики. Но животные… Я про такое даже не слышала.

— В детстве, я сбежал из дома и несколько лет бегал с волчьей стаей. Возможно, поэтому, — пожал плечами я.

— Может быть, — тяжело вздохнула она. — Но вел ты себя, как настоящее животное!!! — выплеснула наконец свои эмоции. — Не делай так больше никогда! Мне это совершенно не понравилось! Это ужасно! Я тебе не извращенка, любящая боль и грубость! И не бордельная шлюха, с которой можно обращаться, как с вещью! Если только попробуешь повторить подобное, я не стану сдерживаться и ударю магией!

— Ты меня спровоцировала, — пожал плечами я, но взгляд отвел. — Напала без предупреждения. А затем отступила и испугалась… Страх слишком сладко и возбуждающе пахнет. Не напасть оказалось выше моих сил. Прости. Но не делай так больше. Пожалуйста. Не нападай на меня, не провоцируй Зверя агрессией.

— Щенков не боюсь, — фыркнула она.

— Пожалуйста, — повторил я. — Не заставляй меня закрываться «стеной» воли. Я… лю… — и сам же остановился. Внезапно пересохшее горло отказывалось произнести это слово.

— Что ты сказал? — вскинула на меня глаза она.

— Ничего, — буркнул я, утыкаясь в тарелку и ускоренно набивая пасть