Клайв незаметно поправил пистолет, который прятал под полой куртки и с которым никогда не расставался.

– Я на разведку.

– Я с тобой!

– Ещё чего выдумал. Сиди, охраняй дам.

– Дамы за себя постоять сумеют, – вполголоса произнесла Эстер, и Женевьев молча кивнула в ответ. Клайв с Джонатаном говорили тихо, чтобы не тревожить пассажиров, но, оказывается, их спутницы внимательно слушали разговор мужчин.

– Да, – тихо подтвердила принцесса, когда Джонатан бросил на неё полный сомнения взгляд. – Если он пойдёт один и тоже пропадёт, вам ведь всё равно придётся за ним идти. И если пропадёте вы…

«Я останусь совсем без защиты», – читалось в её взгляде, и это не было ни требованием, ни шантажом, ни капризом – всего лишь чистой правдой, очевидной даже для толстокожего Клайва. Он невольно подумал, что всё же восхищается этой женщиной, которая, явно не любя быть слабой, столь искренне свою слабость признавала.

Его восхищение зашло настолько далеко, что, поддавшись на миг припадку умопомешательства, он вытащил изза пояса один из двух своих пистолетов и незаметно передал ей.

– Не двигайтесь с места, – приказал он, глядя в её невыносимо серьёзные глаза. – Если через четверть часа нас не будет, поднимайте тревогу и попытайтесь связаться с командиром поезда.

Они с Джонатаном поднялись одновременно – так, как уже поднимались не раз, поэтому никто не обратил на них внимания.

Джонатан, надо сказать, испытал за последние несколько часов множество пренеприятнейших ощущений. Ему и так приходилось несладко рядом со своей ревнивой женой и строптивой монархиней, а тут ещё старый друг, то есть тот, кого он прежде считал старым другом, а теперь не знал даже, кем и считать. Впрочем, память о совместных драках, дуэлях, пьянках и укрывательстве от ищеек Малого Совета была слишком крепка, поэтому, когда дошло до дела, Джонатан без колебаний встал с Клайвом плечом к плечу, так, как уже становился не раз.

Вагоны соединялись между собой небольшими и довольно шаткими перемычками, раскачивающимися от движения поезда и ходившими ходуном. У перемычек были бортики, дабы никто не вывалился под колёса, но не было потолочного покрытия, потому с них легко можно было взобраться на крышу вагона, как своего, так и соседнего.

Дверь из тамбура в соседний вагон была заперта, а окошко в ней закрыто приспущенной шторкой. Клайв движением головы указал Джонатану вверх, и тот, ухватившись за поручни, предназначавшиеся для ремонтных работ, одним махом оказался на крыше. Клайв подоспел через пару секунд, и они вместе, держась за стальную окантовку крыши и друг за друга, осторожно перегнулись вниз, заглядывая в ближайшее окно.

Это был вагон первого класса, с отдельными купе, снабжёнными диванчиками, на которых можно было с комфортом сидеть и даже спать лёжа. Счастливчики, путешествовавшие с подобной роскошью, однако, не нежились на своих комфортабельных ложах, а сидели ровно и переглядывались с весьма испуганным видом. Одна из сидящих дам безудержно сморкалась в кружевной платочек, две других её всячески успокаивали. Увы, окно было закрыто, и услышать их разговор не представлялось возможным, тем более что его заглушал стук колёс и свист ветра, довольно резвого здесь, наверху.

Клайв, по-прежнему молча, указал Джонатану на следующее окно и знаками пояснил, чтобы они встретились в соседнем тамбуре. Джонатан кивнул и стал осторожно сдвигаться по угрожающе раскачивающемуся вагону, в то время как Клайв, поднявшись на ноги, слегка наклонился вперёд и, ловко удерживая равновесие, побежал по крыше по направлению к весело гудящему люксовозу. Ну да, пить из горла добрую бутылку виски, стоя на карнизе последнего этажа, было его любимой забавой ещё в академии. Джонатан проводил его восторженным взглядом, а потом спохватился и заглянул в соседнее окно, а потом в следующее.

Везде было одно и то же – испуганные, расстроенные люди. Похоже, со всеми ними случилось что-то неладное, но не настолько неладное, чтобы они покинули свои комфортабельные купе и подняли тревогу. А может, в общем коридоре вагона было нечто, из-за чего они боялись высовываться. Нечто или некто.

Подбираясь к противоположному концу вагона, Джонатан уже почти не сомневался, что поезд подвергся нападению и захвачен какими-то проходимцами. Его вывод полностью подтвердился зрелищем, открывшимся в окне последнего купе. Джонатан отполз от окна, спустился в тамбур и, оказавшись рядом с Клайвом, выдохнул:

– Там наш гитарист без гитары. Связанный. С ним ещё трое в полицейских мундирах, должно быть, охрана поезда. И над ними тип с пистолетом.

– Пользуйтесь люксовозом – самым быстрым, комфортным и безопасным средством передвижения в мире! – продекламировал Клайв и сердито сплюнул. – И ведь это ещё состав без грузовых вагонов. На такие редко нападают. Чего им может быть надо?

– Что делать-то будем? – перебил Джонатан, резонно полагая, что подобные вопросы в данный момент – дело десятое.

Клайв поскрёб шею, перед ними оставался только один вагон – ресторан, куда пускали лишь пассажиров первого класса. Дальше был только люксовоз, летевший вперёд и посвистывавший с прежней беспечностью. Кто бы ни захватил поезд, они там.

– Расследуем обстановку, – в конце концов решил Клайв. – Когда обнаружим главного, тогда и попробуем. Знаю я эти банды, они без главаря – как без башки, тут же кидают оружие и зовут мамочку. Привыкли к лёгкой наживе, вот и обнаглели. Я зайду справа, – продолжал он, подкрепляя инструкции энергичными жестами, – ты с другой стороны. Тамбур возле люксовоза она наверняка охраняют, я проверю и уберу охранника. Ты следи за теми, кто внутри.

Они вновь взобрались на крышу. Пригнувшись, пробежались до середины вагона и распластались, снова приникая к окнам. У Джонатана перед лицом оказалось приопущенное окно, наполовину задёрнутое парчовой шторой. Так что он не только видел, но и слышал всё преотлично.

– Живей, дамы, живей! Бодренько, с огоньком! Разве вам не жаль детей фабричных рабочих, голодных, больных и чумазых, ждущих вашего милостивого пожертвования? А вы, сударь, чего пялитесь? Потрошите карманы, не заставляйте детишек ждать!

Задорный голос, разухабисто комментировавший происходящее, принадлежал молодому человеку в надвинутой на лоб шляпе, размахивающему пистолетным стволом прямо у носа какого-то тощего господина. Тощий господин, совершенно зелёный от страха и негодования, не спешил потрошить карманы, что вызывало у молодого человека предсказуемое возмущение. Похожими сценками заполнился весь ресторан: дамы в мехах и мужчины во фраках, сидящие за просторными столами, рылись в своих бумажниках и ридикюлях, снимали драгоценности и, дрожа и рыдая, бросали их в большие вещевые мешки наподобие тех, с которыми путешествуют по миру бродяги. Мешки эти были гостеприимно распахнуты руками мужчин, молодых и не очень, каждый из которых держал по пистолету и никуда не торопился, не просто грабя, а недвусмысленно наслаждаясь грабежом. По бандиту стояло также у каждого тамбура. В люксовозе не было боковых окон, но и он, без сомнения, был захвачен, поскольку летел по-прежнему вперёд, ничуть не замедлив хода.