– Ты уж прости, Джонни, – сказал он, глядя в расширяющиеся глаза экс-лейтенанта, – но хреновый из тебя лейб-гвардеец. Что ж ты за своей государыней не следишь как следует, а? Нехорошо.

Джонатан открыл рот. Клайв, пользуясь его замешательством, обернулся и приглашающе вскинул руки.

– Ну что, ваше высочество, прыгаете, или звать пожарных с лестницами?

Но принцесса удивила его: прежде, чем он кончил высказывать своё насмешливое предложение, она с неожиданной ловкостью перелезла с перекладины на столб, обхватила его своими тонкими ножками и довольно изящно съехала вниз. Клайв, однако, не отказал себе в удовольствии подхватить её в паре футов над землёй и аккуратно поставить на мостовую, усеянную мятыми кепками и истоптанными сумочками.

– Какого чёрта ты тут делаешь?

Вопрос прозвучал несколько нелюбезно, особенно учитывая обстоятельства их встречи. Чёрт возьми, где сейчас была бы хорошенькая головка этой девицы, если бы не Клайв? Неровен час – отдельно от тела! Однако через миг, вглядевшись в хмурое и до крайности обеспокоенное лицо Джонатана, Клайв всё понял. Конечно же – всё дело в том, что он назвал Женевьев принцессой. Стало быть, выдал, что знает, кто она такая. Эх, нехорошо получилось…

А может быть, и вполне хорошо. Потому что его руки всё ещё сжимали талию Женевьев столь же крепко, как тонкие мозолистые ручки Эстер Монлегюр сжимали локоть Джонатана. Клайв посмотрел на неё – впервые за последние сумасшедшие минуты, – и сказал:

– Здравия желаю, очаровательная госпожа. Не знаю, помните ли вы меня по Академии ле-Фошеля, но в любом случае счастлив заново отрекомендоваться…

– Клайв, – сухо сказал Джонатан. – Отпусти её. Клайв убедился, что Эстер цепляется за Джонатана достаточно крепко, чтобы удержать от внезапного нападения, и окинул площадь быстрым взглядом. На ней царил полный разгром, кругом стонали раненые и погромыхивали, оседая наземь, последние големы, в которых ещё теплилась жизнь – или, по крайней мере, то, что им её заменяло. Неподалёку от фонаря, воссоединившего их в этот беспокойный день, виднелся косой проулок, вход в который не был ничем загорожен. Клайв указал туда.

– Пошли. Потолкуем.

Все четверо – Клайв при этом весьма жёстко обнимал принцессу за талию, – молча проследовали в проулок. Джонатана с его подругой Клайв любезно пропустил вперёд. Тот кинул на него совсем уже недружеский взгляд и, ступив два шага по затенённой улочке, круто развернулся.

– Может, теперь ты отпустишь её и объяснишь, что за…

– Объясню непременно, – перебил Клайв, глядя своему другу прямо в глаза. – Но отпустить никак не могу. Видишь ли, мне придётся её забрать.

Он сознавал, что говорит об этой девушке, как о неодушевлённой вещи – как о контрабандном оружии или бочонке ворованного люксия, словом, казённом имуществе, которое надлежит вернуть согласно учётному протоколу. Джонатан залился гневным румянцем, тогда как сама принцесса стояла на удивление тихо, не пытаясь вырваться. Видимо, она прекрасно сознавала, что это ей не удастся.

– Ты… – снова начал Джонатан, и Клайв опять перебил его:

– По-хорошему, мне и тебя бы следовало арестовать, скрутить вас обоих и отправить в полицейское отделение местного муниципалитета, а оттуда рапортовать в столицу, что я поймал государственных преступников, которых, с ног сбиваясь, ищет Малый Совет уже которую неделю.

Я вот стою теперь и думаю – что помешает мне это сделать?

– Прежде всего, – неожиданно спокойно сказал Джонатан, – тебе помешаю я.

Эстер испуганно взглянула на него, а затем на Клайва. Тот серьёзно кивнул в ответ.

– Во всяком случае, попытаешься, – согласился он. – Причём на твоей стороне две девицы, каждая из которых не лыком шита, и если и не поможет тебе, то, во всяком случае, будет всячески мешать мне. Но затевать драку в подворотне, да ещё при дамах, – слишком пошло, не находишь? Я предлагаю всё обсудить… спокойно.

– Надо было предлагать прежде, чем хватать её высочество!

– Прости, дорогой друг, но если бы я её не схватил, ты сейчас соскребал бы её останки вон с той симпатичной стенки. Можно сказать, сама судьба отдала её мне в руки, а ты её не уберёг. И кого, скажи на милость, в этом винить?

Гневный румянец на щеках Джонатана сменился полотняной бледностью. Клайв попал по больному; да он, признаться, и метил по больному, отчего немедленно ощутил себя бесстыжим ублюдком. В конце концов, он ведь, в отличие от Джонатана, не был ни на что уполномочен ни приказом, ни долгом. Джонатан защищал и сопровождал эту женщину, потому что так велел ему Устав лейбгвардейца. Клайв же был здесь сейчас… ну, скажем так, в качестве частного лица. Не сказать что совершенно незаинтересованного.

Эта мысль неприятно уколола его и вынудила вновь пойти на попятную, несмотря на очевидное преимущество.

– Слушайте. Все мы тут немножко распсиховались.

Пойдёмте сядем в какой-нибудь уютный кабак и пропустим по стаканчику, заодно и всё обсудим. Я даже её отпущу. Вот, – и Клайв в подтверждение своих мирных намерений разжал руки. Принцесса тут же шмыгнула к Джонатану, словно мышка, ищущая укрытия за метлой. Эстер осторожно положила ладонь ей на плечо, и Женевьев схватила её руку и стиснула с такой силой, что Эстер вздрогнула. – Видишь? Я серьёзно. Всё обсудим и решим дело миром. Когда ты меня выслушаешь, тогда и решишь, должен ли ты и дальше её защищать.

Следует сказать, что в глубине души Клайв не сомневался, что, случись им схватиться всерьёз, он одолел бы своего старого друга. И тот, скорее всего, тоже это знал. Оттого Клайв и отпустил принцессу так легко – в сущности, пока они у него перед глазами, они в его власти, и Джонатан понимал это. Потому настороженность в его взгляде не ослабла, а только слегка притухла. На миг Клайву показалось, что он собирается сделать глупость – например, оттолкнуть его к стене и заорать дурным голосом:

«Бегите!» К счастью, Джонатану хватило ума сообразить, что по разгромленной площади или незнакомому переулку девицы далеко не убегут. Так что и впрямь приходилось заключить временное перемирие.

Перемирие? Когда это они успели стать врагами? Вот же чёрт…

Вскоре они сидели вчетвером за угловым столом в тёмной таверне с низкими потолками. Людей в таверне не было – все ушли на парад, а оттуда разбежались кто куда – и хозяин был рад внезапным посетителям. Клайв взял всем вина, к которому никто не притронулся. Разговор обещал быть трудным.

– Ладно, – сказал Клайв, поняв, что начинать придётся ему. – Слушайте, что ли. Но учтите, потом и мне захочется послушать вас.

И он рассказал им о вызове во дворец Зюро и о непрошеной аудиенции у «трёх братьев» – без утайки, от первого до последнего слова, так, как запомнил.

Уже к середине его речи настроение за столом существенно переменилось. Джонатан был поражён до такой степени, что совершенно забыл о своей враждебности, и только хлопал глазами, разинув рот, так, как всегда слушал армейские побасёнки в ночном карауле. Эстер, по-видимому, мало знавшая об интригах родного отца, тоже слушала в изумлении, подавшись вперёд и жадно ловя каждое слово.