Творилось что-то странное, пелена вокруг не исчезла, разгоралась все сильнее. Усталости – ничуточки. Я толкнула Винсента на спину, устроилась поверх его бедер, скользя поцелуями-укусами по рельефному торсу, лаская языком, руками, губами, обводила узоры шрамов. Мышцы под ладонями казались просто каменными, я то и дело поднимала голову, чтобы перехватить завораживающий взгляд. Прическа разлетелась ко всем демонам, я откинула взмокшие волосы за спину. Сердце бухало гулко, чудом не отдельно от меня – не способна простая женщина выдержать такую чувственную игру. Подаваясь вперед-назад, гладила его живот, сильные руки, на краю сознания отмечая, что должно быть сошла с ума, что все это происходит не со мной.

Какое же это удовольствие – наблюдать, как темнеют его глаза. Ни одна страсть в мире с таким не сравнится. Я медленно приподнялась и так же медленно опустилась на него. До предела. Глубоко. До стона. Чуть подалась вперед, переплетая наши пальцы, прошептала:

– Вин-сент…

А потом потерялась в сладости движений – медленных, плавных в начале, и сильных, резких, болезненно-острых – на пике удовольствия.

Я почти рухнула рядом с ним, глядя как окутывающая нас дымка растворяется… или впитывается? В нас. В самую суть. Глубже, чем в душу.

– Что вы со мной делаете?

– Хотел спросить о том же, – хрипло выдохнул Винсент и бережно прижал к себе, заглянул в лицо. – А, вы о магии. Я просто немного поделился силой: ваша бабочка способна на многое.

Да, современные мужчины многое упустили, когда решили не обучать женщин.

«И что теперь?» – хотела спросить я, но вместе с флером растаяла и моя неутомимость. Я провела ладонью по его сильной груди, устроилась на плече и закрыла глаза. Хотела попросить, чтобы остался со мной на всю ночь, но пока подбирала слова, поняла, что уйдет все равно. Если сам не захочет заснуть рядом. А захочет – пинками не выгонишь. Мужчина, которого я знала – жестокий, черствый и равнодушный, исчез, будто и не было его никогда. Но кто же тогда жил в моих воспоминаниях?

И каким будет наше утро?

Во сне я от кого-то бежала по снегу. В легком летнем платье, с растрепанными волосами, не чувствуя холода и не оглядываясь. Метель заволокла снежным полотном расстилающуюся впереди дорогу, казалось, что я бегу в никуда. Не знаю, что страшило сильнее – это никуда или то, что надвигалось на меня со спины. Я не могла его видеть, но знала, что это нечто ужасное, и от этого все внутри сжималось. Ноги увязали в снегу, платье стелилось по белой пустыне кровавым шлейфом.

Я вынырнула из кошмара, как из-под воды – резко, судорожно втянув воздух. Было еще темно, на кровати я лежала одна. Больше того, я была одна в комнате: Арк куда-то исчез, а со стороны гостиной доносились странные звуки. По коже прошел мороз, сердце чудом не выскочило через горло. Неужели снова?! Нет, все-таки надо взять за правило выпроваживать де Мортена лично – если уж он так упорно не хочет спать рядом со мной, а потом запирать дверь.

Осторожно, стараясь не шуметь, я спустила ноги на ковер, накинула халат и потуже затянула пояс. Тихо подошла к тумбочке, на которой стояла увесистая ваза для цветов, подхватила ее и направилась к приоткрытой двери. Притаившись, я услышала, как Арк бьет хвостом – это я не спутаю ни с чем, свою радость он выражал шумно. Потом раздался глухой стук, какое-то шуршание, а следом тихий, еле слышный голос Лавинии:

– Луизе мы ничего не скажем, правда? Вот так, хороший мальчик. Все, мне пора к себе, а то кто-нибудь еще может проснуться.

Кто-нибудь еще уже проснулся. Я настолько растерялась, что на мгновение замерла, а потом резко распахнула дверь.

– О чем вы мне не скажете?!

Лавиния и Арк замерли, как по команде. Мой пес – лежа на спине с поднятыми лапами и довольной мордой, а девушка – сидя на корточках рядом с ним. Волосы у нее были распущены, поверх длинной сорочки наброшен халат. Тут я вспомнила, что под моим сорочки не наблюдается, поставила вазу прямо на пол и поспешно стянула ворот двумя руками.

– Он бегал по замку! – Лави быстро вскочила и опустила глаза. – А я привела его обратно.

С чего бы ему бегать по коридорам? Он знал правила: ходить только со мной, никаких пробежек по лестницам и галереям. Могу допустить, что Винсент неплотно прикрыл дверь, но Арк никогда не оставлял меня одну. Да и что Лавинии посреди ночи делать в коридорах? Тем более в этом крыле!

– И часто вы так бегаете по замку? – спросила я, сложив руки на груди. В простое совпадение верилось с трудом. Но не подозревать же девчонку в том, что пару ночей назад она меня напугала до полусмерти. Да и Арк после такого к ней бы не подошел.

– Впервые! – Лавиния резко поднялась и направилась к выходу, а дог – вот это номер – ее провожал! Он пытался поднырнуть под ее руку, но Лави опять словно его не замечала и вела себя чопорно. – Извините, что побеспокоила вас, Луиза. Добрых снов.

Заснешь тут, как же!

И тут до меня дошло. Наверное, дошло бы раньше, если бы я не была настолько зациклена на заклятии, тайнах Мортенхэйма и прочих непонятностях, которые сыпались на мою голову со дня, как я открыла шкатулку. Лавиния боялась Арка, но сейчас привела его обратно и играла с ним, он же охотно подставлял ей пузо. Лавиния отлично ориентировалась в библиотеке, в которую ей нельзя было заходить. Она заболела в тот же день, когда на меня напали собаки. Заболела, потому что выскочила в метель в легком платье, чтобы успеть нас защитить. А еще потому, что израсходовала слишком много сил.

Помнится, этой способностью я искренне хотела обладать в детстве. Маги, которые понимают язык зверей и птиц. Они с рождения любят животных, а животные любят их, еще они могут вырастить любое дерево в считаные часы. Их восприятие мира основано на доброте и доверии, влияние на инстинкты они используют только в крайних случаях – именно это Лави сделала тогда, чтобы не позволить Арку и собакам порвать друг друга. Ну, и меня.

– Ты нас спасла!

Девушка замерла, резко обернулась – бледная, со сжатыми кулаками.

– Не понимаю, о чем вы, – дрогнувший голос выдавал ее с головой.

Все сложилось в одну картину: и неприязнь герцогини, не желающей, чтобы младшая дочь обучалась магии, к животным, и осторожное отношение Лави к Арку, и заговорщицкая дружба между сестрами и братом. Винсент был слишком занят, занимаясь реформами и благосостоянием семьи, поэтому Лавинию наверняка учила Тереза.

Кажется, она поняла, потому что бросилась ко мне, схватила за руку, с надеждой заглядывая в глаза.

– Пожалуйста, не говорите матушке! Она отправит меня в какой-нибудь закрытый пансион, если узнает!

Интересно, почему герцогиня так ярится, когда дело касается младшей дочери и магии? Особенно такой магии. Это же настоящее волшебство!

– Я никому не скажу. Спасибо тебе.

Я мягко притянула ее к себе, а Лави обняла меня в ответ и разрыдалась.