нужно сказать. ‒ Однако знаете, что, регент? Я тоже вам не верю. Вы говорите, что предоставите мне убежище, но вчера вы прислали мне отравленный десерт.

Распахнув глаза, юноша Лерек ахает громче всех. Регент не шелохнулся. Я продолжаю:

‒ Сразу скажу, Грегор: можете не тратить яды из вашей копилки. Поставьте передо мной сто блюд, из которых половина отравлены, и я распознаю их все. Вы хотите убрать меня, регент, потому что считаете, что я угрожаю вашей власти. Если я останусь в Ксессе на два месяца Мрака, у вас будет огромное количество возможностей меня убить. Но знаете, что, регент? Я вас не боюсь.

Я делаю паузу, чтобы мои слова успели налиться весом.

‒ Вы мне неприятны, вы мне даже противны, и ваш вчерашний поступок вызывает у меня отвращение. Но я вас не боюсь. Я вообще-то чувствую к вам большое уважение, потому что вы стремитесь хорошо править лишённой королевской магии землёй, а королевская магия ‒ единственное, что меня интересует. Это парадоксально: вы противны мне как человек, но я считаю, что вы в высшей степени достойны быть королём Ксесса, настоящим королём.

Регент по-прежнему сидит, откинувшись, со скрещенными на груди руками. Интересно, что мне сказать, чтобы он перестал закрываться от моих слов?

«Убедительно сказать, что ты не угрожаешь его власти».

‒ Я не угрожаю вашей власти, регент. У меня есть моя. Я ‒ не политическая фигура. Я ‒ королева Мрака. Нет на этой земле власти больше королевской. Только королевская власть – это не распоряжение королевской казной по своему усмотрению и возможность уничтожить любого человека, который мне не нравится. Королевская власть, королевская магия ‒ это воплощение закона, по которому живёт наша земля. У меня нет ничего, кроме неё, но её невозможно у меня отнять. Как и добавить к ней власти ‒ тоже невозможно. Мне не нужна ваша власть, регент. Мне не нужно ничего, что есть в Ксессе. У меня всё есть.

‒ Ну, кроме королевства, ‒ регент расцепляет руки и наклоняется вперёд. Кажется, получилось. ‒ Вы бежали из собственного королевства, потому что власть там захвачена предприимчивыми фанатиками.

‒ Да. И это ‒ единственное, чего я боюсь. Они нарушают закон и творят преступление. Если орден достигнет успеха в своей преступной схеме, если им удастся убить меня, Мрак сойдёт с ума. Он не уйдёт, он будет метаться по территории двух королевств, а потом и по всей земле, и вся земля будет окутана Мраком, и жизни под ним придёт конец. Нельзя этого допустить. Нельзя допустить катастрофы, которая погубит наш мир. И умирать мне нельзя, но, пока я жива, есть надежда, что этого не произойдёт.

Регент вздыхает. Усмехается и качает головой.

‒ А вы могли сразу это сказать? Я теперь понимаю, почему вы сказали, что вы ‒ не политическая фигура. Вы не умеете разговаривать.

Регент и его неповторимая манера выражаться, забери её Мрак. Дыши, Рэй. Регент тем временем продолжает.

‒ Повторю, что я не верю вашим словам про то, что я могу стать королём. Мне лестно, что вы считаете меня достойным для этого человеком, но я вам не верю. Однако тому, что вы говорите про Мрак, я верю. Вы – королева Мрака, вы разбираетесь в Мраке получше, чем весь наш консультативный совет, вместе взятый. Кроме того, мне самому противно то, чем занимается орден Мрака в Альдагоре, хотя это не моё королевство и не моё дело.

‒ Это и ваше дело в том числе, потому что у Альдагора и Ксесса общий Мрак, ‒ возражаю я. Регент раздумывает мгновение и кивает.

‒ Вы правы, соглашусь. Я не могу этого объяснить, но я легко могу представить, что успех ордена приведёт к чудовищным последствиям. Они действительно занимаются тем, что нарушает закон, по которому живёт эта земля.

Послушайте-ка, какими словами заговорил регент.

‒ Однако скажите, королева, ‒ регент вбуривается в меня взглядом. ‒ Что вы имеете в виду, когда говорите об уничтожении ордена Мрака? Вы имеете в виду физическое уничтожение его членов? Среди них много детей-послушников ‒ вы хотите, чтобы они тоже были убиты? Ведь они могут вырасти и возродить орден. А рецептура препарата? Наверняка она где-то сохранится. Орден Мрака теперь ‒ как упорный сорняк: вряд ли вы сможете когда-то его выполоть. Эта опасность теперь всегда будет с вами. Какой результат сейчас вас устроит?

‒ Ну что вы. Дети Мрака всегда были и всегда будут, это часть закона этой земли. Они не пользуются большой любовью, однако могут заработать себе на жизнь своими способностями, спрос на которые будет всегда, пока на эту землю опускается Мрак. Меня больше интересует верхушка ордена. Они должны предстать перед судом. Но если не получится взять их живыми ‒ что ж. Но важно, чтобы хоть кто-то из верхушки ордена предстал перед судом. Люди должны увидеть, что такие поступки не остаются без последствий.

‒ Мне интересно, королева: это для вас милость или справедливость? ‒ задумчиво спрашивает регент. Я отвечаю мгновенно.

‒ Если сравнить с тем, что бы я лично сделала с верховными жрецами ордена за то, что они подвергают миропорядок настоящей угрозе, ‒ конечно, милость. Но я королева потому, что закон, по которому живёт эта земля, выше моих собственных представлений или желаний. Поэтому руководители ордена встретят смерть или справедливый суд. А что касается препарата ‒ сейчас основной его запас находится в Консультативном совете по Мраку. Я бы хотела применить его для защиты от действия Мрака тех, кто отправится в Альдагор. Это будет не только справедливо, но и красиво.

Регент долго молчит.

Кладёт ладони на стол и разглядывает их. Ещё молчит.

И наконец поднимает взгляд на меня.

Коротко смеётся. Качает головой.

‒ Я не понимаю, королева. Я готов согласиться принять самое странное в моей жизни решение: отправиться в другую страну наводить там порядок. Потому что я чувствую, что происходящий там беспорядок угрожает нам всем, и в моих силах это поправить. Я не получаю с этого ничего. Я просто согласен это сделать. Вы околдовали меня, королева?

‒ Вы не правы, лорд Теллери. Вы можете не верить в то, что вы станете королём, но правда в том, что вы получите королевскую магию и королевство. И где-то в глубине себя вы знаете это, поэтому так легко соглашаетесь отправиться в Альдагор. Этот поступок будет вашей платой за королевство.

Ощущаю, как поджимаю пальцы ног в туфлях. Я не говорю здесь всей правды. Если правда