Вице-президент Майк Пенс в речи, которую он произнес в октябре 2018 г., подробно рассказал о новом подходе. Китай, сказал он, «стоит за полномасштабной кражей американских технологий» и построил «не имеющее себе равных полицейское государство», «оруэлловскую систему, основанную на контроле буквально каждого аспекта человеческой жизни». Он стремится «подорвать военное превосходство Америки» и «выдавить Соединенные Штаты Америки из западной части Тихого океана». Но, добавил Пенс, «нас не запугать, и мы не отступим».

В обычно глубоко расколотом и пристрастном Вашингтоне речь Пенса встретила широкое понимание в партийных рядах[193].

Китай отреагировал опубликованием своей «белой книги» «Национальная оборона Китая в новой эре». Будучи более умеренной в некоторых аспектах, чем соответствующие американские материалы, она говорит об областях сотрудничества между Китаем и Соединенными Штатами, включая вооруженные силы обеих сторон, – «белая книга» тоже определяет новую эру как эру «стратегического соперничества» великих держав. По версии Китая, вина лежит на «усиливающейся гегемонии, политике силы, унилатерализме Америки». Соединенные Штаты, говорится в документе, стремятся к «абсолютному военному превосходству» и «подорвали глобальную политическую стабильность». Азиатско-Тихоокеанский регион, пишут авторы документа, оказался в фокусе главных разногласий между государствами, потому что государства, не принадлежащие к региону, – то есть Соединенные Штаты – «незаконно вторгаются в территориальные воды Китая, а также в воды и воздушное пространство вокруг принадлежащих Китаю островов и рифов, подрывая национальную безопасность Китая». В документе заявлено, что Китай будет реагировать и отражать все возможные угрозы.

«Белая книга» продолжала обвинять внешние силы – снова Соединенные Штаты – в поощрении движения Тайваня к независимости. Чтобы разъяснить то, что и так уже было предельно ясно, старший полковник[194] У Цянь во время презентации документа в Пекине заявил, что в случае движения Тайваня к независимости Народно-освободительная армия Китая «готова начать войну»[195].

Как справедливо отметил аналитик, китайская «белая книга» и два американских документа дают «четкое предупреждение о растущем стратегическом соперничестве, которое будет определять будущее и Китая, и США на ближайшие десятилетия». В структурах национальной безопасности обеих стран, как сказал бывший высокопоставленный чиновник американского министерства обороны, «стиснули зубы». Каждая из сторон рассматривает другую как будущего врага[196].

Непрекращающееся недовольство из-за коронавируса и его появления в Ухане только ухудшило отношения. И затем, в мае 2020 г., после продолжавшихся несколько месяцев демонстраций в Гонконге, зачастую сопровождавшихся серьезными беспорядками, Пекин ввел в полуавтономном Гонконге свои законы и систему безопасности. Китай начал отход от концепции «одна страна, две системы», являвшейся основным принципом с момента передачи ему Великобританией контроля над Гонконгом в 1997 г. Пекин утверждал, что это его внутреннее дело. Мировая реакция была острой. По стечению обстоятельств, почти в то же самое время Белый дом принял новую стратегию отношений с Китаем. «Пекин, – провозглашал он, – стремится трансформировать мировой порядок таким образом, чтобы он соответствовал интересам и идеологии коммунистической партии». В ответ администрация приняла «конкурентный подход», включающий в себя «допуск усиления разногласий между двумя странами». Разногласия продолжат углубляться.

Характерной особенностью новой стратегической концепции стали опасения относительно развития и приобретения Китаем «технологий будущего». Гонка высокотехнологичных вооружений уже идет во главе с борьбой за доминирование в области искусственного интеллекта.

Цель провозглашенной Пекином в 2017 г. стратегии «Сделано в Китае 2025» – сделать Китай лидером в десяти высокотехнологичных отраслях экономики. Китайцы указывают, что их доход на душу населения составляет всего одну седьмую этого показателя в Соединенных Штатах, и для того, чтобы избежать стагнации, необходимо двигаться вверх по цепочке создания добавленной стоимости. Целью Китая также является догнать Соединенные Штаты. В своей речи Пенс предрек, что, следуя этой стратегии, коммунистическая партия Китая в конечном итоге сможет контролировать 90 % наиболее продвинутых технически отраслей промышленности в мире, что позволит ей «завоевать доминирующие высоты экономики XXI в.»[197].

Борьба за первенство в технологиях уже охватила сферу мобильной связи (стандарт 5G) и главным образом китайскую компанию Huawei. Являясь крупнейшей телекоммуникационной компанией в мире и находясь в авангарде разработки 5G, Huawei стала одним из символов технологического и экономического развития и мастерства Китая. Вашингтон утверждает, что технологии Huawei помогают китайским спецслужбам обходить системы защиты и что компания тайно связана с правительством и коммунистической партией. США лишили Huawei возможности использовать американские сети телекоммуникаций и стараются убедить другие страны сделать то же самое. Аналогия напрашивается сама собой – технология сотовой связи пятого поколения 5G наряду с проблемой Huawei, подобно британским и германским линкорам в канун Первой мировой войны, стала воплощением нового соперничества в наше время.

На фоне усиливающейся напряженности с предупреждением о «взаимной враждебности и расчетах, основанных на антагонизме» выступил Роберт Зеллик, который в 2005 г., будучи заместителем государственного секретаря, предложил концепцию отношений с Китаем как с «заслуживающим доверия» партнером. Через 15 лет Зеллик подчеркнул, что за словами «заслуживающий доверия» следовал вопросительный знак. Ничего нельзя было сказать наверняка. Но, заявил Зеллик в 2019 г., несмотря на действительно напряженные отношения, Китай тесно и многосторонне интегрирован в систему международных отношений, изначально созданную Соединенными Штатами, Западной Европой и Японией. Сейчас же, сказал Зеллик, США вынуждают Китай «перейти в другую, параллельную систему отношений с совершенно другими правилами». А это может обойтись очень дорого, как экономически, так и политически[198].