— А вы пробовали как-нибудь связать эти две спирали? — совершенно серьёзно спросила она, хмурив брови.

— Мы пробовали на мышах, — кивнул маг, — Но тогда в одном теле совмещаются признаки двух особей, провоцируя причудливую пигментацию кожи. Или у тушки животного начиналось неконтролируемое деление клеток. Часто изменения были не совместимы с жизнью и в итоге организм погибал.

— А уничтожить экспериментальную и оставить свою, родную ДНК не пробовали?

— Пробовали, но они связаны ментальными телами. Итог был один — смерть. Мы работаем сейчас в этом направлении. — кивнул Ламерт, но пока топчемся на месте. Хочешь присоединиться к опытам?

— Обязательно, только когда вернемся, — серьезно пообещала девушка. Рассказ так взволновал и заинтересовал ее, что захотелось самой во всем разобраться, и, если получится, помочь.

— Я в тебе не сомневался, куколка, — довольно улыбнулся Ламерт, — всегда знал, что ты умная девочка, и талантливая.

Иэнель поморщилась, а Ламерт расхохотался.

— Давай обойдемся без твоего панибратства.

Всё это время Урмэд скептически слушал рассуждения друга, и не мог отделаться от мысли, что он сейчас очень похож на ту лабораторную мышь.

— Спасибо, что поинтересовались моим мнением, — едко буркнул он.

— А ты против того, чтобы мы вернули тебе прежнее тело? — скептически поинтересовался Ламерт.

Урмэд пожал плечами, но не ответил. Он вроде и к этому уже притерпелся, а тешить себя пустыми надеждами глупо.

— Может уже перекусим? — вставая с кушетки и натягивая рубаху, предложил он. Тема «о телах» ему всегда быстро наскучивала.

— Точно! У меня кое-что есть из иного мира, я буду рад с вами этим поделиться.

— Невиданная щедрость с твоей стороны.

— Надеюсь, это не опасно? — буркнула Иэнель, ловя настроение мужа.

Уже через нод сидели в реабилитационной комнате и пробовали на вкус пиво Терры.

— Ну и хрень в этот раз, скажу я тебе, — поболтав бутылкой и допивая остатки, фыркнул Урмэд, — Мне только вот это понравилось — он указал на пустые бутылки с чёрными этикетками.

Он сидел на окне, Иэнель устроилась на единственной кровати у стены, а маг развалился в кресле. Два ящика пива покоились у маленького низкого столика, а на нем, навалена закуска вперемешку с кучей пустых, хрустящих, ярких пакетиков.

Ламерт кивнул.

— Конечно, это нефильтрованное и сделано… хм-м-м, — он почитал этикетку, — ага… в Германии, по старинной технологии натурального брожения. Срок хранения шесть суток. Мне только вчера передали.

— У них там вообще ничего настоящего нет? — удивилась Иэнель.

— Есть, но оно дороже стоит.

— Глупость какая! Подчинить себе природу, чтобы пить и есть ненастоящую еду, — фыркнула девушка.

— О! Это больная тема для жителей Терры…

И Ламерт пустился в дебри пояснений и «философию» некоторых правителей.

Урмэд много раз слышал эти байки, чтобы «внимать» в пол-уха и думать о своем.

Он с интересом и некоторой долей грусти наблюдал за Иэнель и всё не мог поверить, что она так быстро и безоговорочно приняла его предложение. Неужели симпатия родилась и окрепла в те три дня после их фиктивного обручения на празднике (но, она тогда ясно дала понять, что об этом думает) и небольших совместных приключений? А решение продиктовано романтичной обстановкой и некой новизной момента. Странно и нелогично наверно будет об этом спрашивать, особенно когда обменялись кольцами, но хотелось бы понять ее мотивы.

Он не любил недосказанности и неопределенности, и решил при удобном случае спросить напрямую.

Оборвав рассказ Ламерта на середине, в комнату ввалился правитель.

— А, вот вы где! Опять пьете эту… гадость, — беззастенчиво подошел к уже полупустым ящикам и по-хозяйски рассмотрев, вытянул последнюю бутылку нефильтрованного. Ловко свинтил крышку, что говорило о том, что лакомился он этим напитком не впервой, осушил сразу половину и удовлетворительно крякнув, причмокнул.

Попутно рассмотрев новое «увечье» Урмэда, поднял вверх большой палец.

— Отличная работа, Лам.

— Спасибо, ваша светлость, я старался.

Урмэд грустно фыркнул и криво улыбнулся.

— Этот болтун тебя наверно утомил?

Дайн равнодушно пожал плечами.

— Иэнель было интересно.

— В любом случае, мне придется разбить вашу теплую компашку. Ламерт нужен в совете, а Иэнель пойдет со мной.

Оба сразу посерьезнели. Ламерт поклонился королю и быстро вышел, Иэнель тоже встала, ожидая отца.

— Она недолго. Я просто давно не видел дочь, хочу поговорить, — снизошел до пояснений Эндвид, — А ты отдыхай.

Походило на приказ.

Урмэд кивнул и сняв с близкой полки первую попавшуюся книгу, вновь устроился на приоткрытом окне. Солнце село, погрузив внутренний двор в серые сумерки. Но читать с его зрением было не проблемой.

Когда закрылась дверь, книга отправилась обратно. Он с тоской осмотрел комнату и взгляд наткнулся на сверток у двери. Там лежала даггерская форма. Стоило прожечь ее в нужных местах, дабы их легенда обрела правдивость. Это занятие поглотило его надолго. А увидев, что стрелки хрономера тикают уже на ночном циферблате, удивился, что Иэнель еще не пришла.

Чтобы скоротать время, принялся за уборку.

Вновь посмотрел на хрономер. Прошло три нода. И в это самый момент дверь отворилась. В комнату проскользнула Иэнель и устало плюхнулась в кресло.

— Тебя там пытали? — усмехнулся Урмэд.

— Почти, — буркнула она, — отец потребовал полного отчета, рассказала ему про доргарсий праздник.

Урмэд заметил, что она как-то странно посмотрела на него. Обиженно что ли?

Махнула рукой.

— Пересказывать не буду, и так знаешь, а остальное, это только наше с ним личное, — поморщилась она.

Не говорить же в самом деле о том, что отец строго наказал ей не обижать мужа и не пудрить ему мозги.

— Я ужин заказала, сейчас принесут.

Вместе с ужином вкатили вторую кровать. Она, как и кровать дайна, была снабжена удобными колесиками и подъемной спинкой. Их составили вместе, закрепили ножки, чтобы те не разъезжались и перестелили. Ложе молодоженов было готово.

После легкой трапезы, Иэнель уселась на колени Урмэду, прихватив бокал розового вина.

— Ты чем-то расстроен.

Это был не вопрос. Иэнель сразу уловила его настроение и насторожилась.

— Да, хотел у тебя кое-что спросить…

Иэнель подобралась и, кажется, начала догадываться — о чем. Чутьё не подвело. Отец спросил то же самое и ей придется повторить свою исповедь. Четно и откровенно.

Он не стал юлить и изворачиваться, предпочитая горькую правду (если таковая прозвучит) сладкой лжи.

А она рассказала о своих мыслях, что посетили ее в купальне после морской прогулки, и после первой проведенной вместе ночи. Поведала о четырех своих неудачных романах.

— … Я, наверно, кажусь меркантильной сволочью, но в мыслях не было обидеть тебя или что-то выгадать за твой счет. Просто в какой-то момент поняла, что лучшей пары