– Но, Милдред, я же не престарелая! Я всего на год или два ее старше! – ворвался в мои мысли жалобный голос Уинифред, и я поспешила заверить ее, что нет, конечно, она не престарелая.

– Я всегда думала, что мы так счастливо будем жить втроем. Ничего другого я и представить себе не могла. Джулиан ни разу даже ни на что такое не намекнул.

– Конечно, он ничего бы такого не сделал, – сказала я. – Возможно, это прозвучит цинично, но разве вам не кажется, что мы иногда оставляем разрешать наши затруднения другим или ждем, что затруднения разрешатся сами собой? В конце концов, молодоженам действительно может хотеться остаться одним, – продолжала я как можно мягче. – Вы не задумывались, что, когда они поженятся, вам надо будет подыскать себе жилье?

– Боюсь, что нет, но я не так много знаю замужних или женатых. И мне никогда не приходило в голову, что Джулиан может жениться. Мужчины такие странные, – сказала она растерянно, словно впервые с этим столкнулась. – Он всегда говорил, что никогда не женится. Понимаете, Милдред, я всегда думала, как мило было бы, если бы вы с ним…

– Об этом и речи не заходило, – быстро прервала ее я. – А где, собственно, был Джулиан сегодня вечером, когда все это случилось? Не позволил же он выбежать вам из дома под дождь?

– Нет-нет, у него сегодня собрание молодежного клуба, и он ушел сразу после ужина, иначе Аллегра ни за что бы так себя не повела. При нем она всегда со мной очень мила. Он считает, что у нее такая тонкая и нежная натура.

– Да, мужчины иногда дают водить себя за нос, никогда не видят ужасных глубин, как мы. – «Пес под кожей»[29], подумала я, а потом вспомнила, что это название остроумной пьесы, на которую как-то водил меня Уильям Колдикот, и это выражение тут не вполне применимо.

Некоторое время мы сидели молча, и я думала о неоконченном письме Роки, лежавшем у меня на столе.

– Когда вернется Джулиан? – спросила я. – Мне, вероятно, стоит пойти с вами в пасторат, когда вы будете уверены, что он уже дома.

– Но, Милдред, я так надеялась, что смогу переехать к вам, – с ужасающей простотой ответила Уинифред.

На мгновение я потеряла дар речи, но поняла, что должна хорошенько подумать, прежде чем ответить. Легкие отговорки, вроде сложностей с поисками пары чистых простыней, не нуждающихся в починке, тут не помогут. Мне надо спросить себя, почему мысль о том, чтобы разделить свой кров с Уинифред, к которой я действительно очень хорошо относилась, наполняет меня дурными предчувствиями. Возможно потому, осознала я, что, едва я ее впущу, это будет уже навсегда. Ее потом никуда не денешь, даже если мои собственные обстоятельства изменятся, например, если я задумаюсь о том, чтобы самой выйти замуж. А от мысли, что выйду замуж, я вдруг рассмеялась – слишком уж фантастичным это казалось.

В ответ на мой смех Уинифред неуверенно улыбнулась.

– Конечно, я, возможно, слишком о многом прошу. – Она запнулась. – Но вы всегда были ко мне так добры. Разумеется, я буду платить, – быстро добавила она.

«Правда в том, – подумала я, снова взглянув на письмо на столе, которое сегодня уже никак не закончить, – что я сама измучила себя тем, что взваливаю себе на плечи чужие проблемы. И к тому же я стала эгоистичной и прикипела к своим привычкам, и жить со мной будет довольно несладко». Не могла же я добавить, что кровать в свободной комнате жесткая и что Доре, возможно, захочется приехать ко мне погостить. Но, очевидно, какой-то жест в помощь Уинифред сделать было необходимо.

– Ну конечно, на день-другой вы можете остаться, во всяком случае, пока мы не поймем, как все обернется.

Она поблагодарила меня, и мы еще помолчали, точно обдумывая, что подразумевает вторая часть моей фразы. После своего «жеста» я почувствовала себя лучше, и мы вместе занялись поисками простыней и каких-нибудь одеял. Мы как раз закончили застилать кровать в свободной комнате, когда снова раздался звонок во входную дверь – настоятельный и нетерпеливый.

Спустившись, я застала на пороге Джулиана Мэлори. Он был без шляпы и в накинутом на плечи черном крапчатом макинтоше, какие носят только духовные лица. Вид у него был взволнованный и расстроенный. Я не могла взять в толк, почему он держит в руке ракетки для пинг-понга, но потом вспомнила, что сегодня вечер его молодежного клуба.

– Где Уинифред? – резко спросил он. – Вы сегодня вечером ее видели?

– Да, она у меня. Она поживет у меня день-другой. После того, что случилось, – добавила я с некоторой неловкостью.

– Это совершенно невозможно, – отрезал Джулиан. – Вы сами должны это понимать.

Мы поднимались по лестнице, и, включая и выключая свет на площадках, я ломала голову, почему для Уинифред невозможно пожить у меня день или два.

– Разве вы не понимаете, – продолжал он, – мы с миссис Грей не можем оставаться в пасторате одни. Это было бы крайне неловко.

– Но она могла бы жить в своей квартире, не правда ли? – спросила я, недоумевая, почему он назвал ее не «Аллегра», а «миссис Грей».

– И тем не менее мы с ней находимся под одной крышей.

– Да не придирайтесь вы к пустякам! – бросила я, раздраженная его разговорами про крышу. – Никто ничего дурного не подумает. Вы оба респектабельные люди, и, в конце концов, вы помолвлены и собираетесь пожениться.

– Помолвка разорвана, – решительно сказал Джулиан, со всей осторожностью кладя ракетки для пинг-понга на кухонный стол.

Я едва помню, что случилось потом, но в конце концов мы все сели, и я пыталась утешить и Джулиана, и Уинифред, которая снова расплакалась. Тут до меня дошло, что, возможно, придется оставить на ночь их обоих, и я задумалась, как бы это осуществить. Мне достанется узкая кушетка в гостиной, если, конечно, не спуститься спать к Нейпирам.

Джулиан мало что рассказал нам о случившемся. По всей очевидности, он вернулся домой и спросил, где Уинифред, и тут все вышло наружу. Наверное, я так никогда и не узнаю, какими словами обменялись они с Аллегрой. Есть вещи слишком неприятные, чтобы о них распространяться, а еще неприятнее то, что наперекор здравому смыслу нам хочется о них узнать. Я поймала себя на том, что беспокоюсь из-за пустячных деталей: кто, собственно, разорвал помолвку, вернула ли она кольцо и почему вышло так, что он пришел ко мне с ракетками, которые, предположительно, принес в пасторат из молодежного клуба? Может, он не выпускал их из рук все то время, пока разыгрывалась та ужасная сцена? Я знала, что такое иногда в самом деле случается…

В этот момент зазвонил телефон. Звонила миссис Джабб, работавшая в доме священника у Мэлори. Передав трубку Джулиану, я услышала, как он повторяет односложные «да» и «нет» в ответ на неостановимый поток фраз на другом конце.

– Она уехала, – объяснил он, поворачиваясь к нам. – Она ушла из дома десять минут назад с маленьким чемоданом. Миссис Джабб сочла, что мне следует знать.