–Но ты ведёшь с ними дела,– заметил Занди.

–Они для общества бесполезны, а мне иногда бывают нужны,– объяснил суперкарго.– Главное – выбрать правильного контрагента.

–Ты уже об этом говорил.

–А ты учись. Глядишь, пригодится. Хотя надеюсь, что нет.

–Почему?

–Потому что тебе лучше выучиться и стать честным человеком.

–А ты разве не честный?

–Честный,– уверенно ответил ИХ. Однако уточнил:– Но помимо честности у меня есть и другие таланты.

В числе которых значилось потрясающее чутьё на людей. Занди это уже понял, но сегодня убедился в этом в очередной раз.

Поужинав, они вернулись на катер и медленно поплыли вдоль частных эллингов, заполонивших всю береговую линию. Плыли очень медленно, поскольку сидящий на носу Бабарский внимательно разглядывал и сами эллинги, и тех, кто в них работал, оценивая людей по одним лишь ему известным критериям. Пару раз приказывал юноше глушить двигатель, но, посмотрев, как на это реагируют люди, качал головой и говорил следовать дальше. И лишь минут через сорок, когда Занди мысленно смирился с тем, что они впустую потратят время, Бабарский жестом указал на эллинг – ничем не примечательный и, на взгляд юноши, ничем не выделяющийся среди остальных. Тем не менее спорить Занди не стал и подвёл катер к причалу, на котором курил и о чём-то думал брюнет лет сорока. Причём думал он настолько увлечённо, что никак не среагировал на пришвартовавшийся к его собственности катер. И соблаговолил открыть рот лишь после того, как усевшийся рядом ИХ вежливо произнёс:

–Добрый вечер.

–Вечер,– не особенно дружелюбно отозвался брюнет.– Я сейчас докурю и уйду.

Но не пошевелился.

–Дома ждут на ужин?– осведомился ИХ, который предусмотрительно уселся с подветренной стороны, чтобы дым летел прочь.

–Старуха у меня строгая. Если опоздаю – буду есть холодное жаркое.

–Настоящая хозяйка.

–Такая уж мне досталась.

–Отсюда можно будет на чём-нибудь уехать?

Вопрос брюнета не удивил.

–В километре к югу находится станция, из неё раз в час поезд в город идёт.

И Занди понял, что Бабарский привёл их точно по адресу.

–Что скажешь?– продолжил ИХ, по-прежнему не глядя собеседнику в глаза.

Они перешли на язык опытных, понимающих друг друга с полуслова людей, и юноша не сразу догадался, что разглядывающий горизонт ИХ поинтересовался у брюнета мнением о катере. А когда понял, хотел удивиться, мол, как так, он же его не осмотрел, а ещё через секунду догадался, что владелец эллинга сидел на причале всё то время, что они подходили, и ему нет нужды рассматривать судёнышко.

–Хороший. И, похоже, очень быстрый.

–Двигатель толково выставлен,– согласился ИХ.– Идёт идеально.

–Документы в порядке?

–Документов не будет.– Других бумаг у Бабарского не было, и он решил их приберечь.

–Откуда пригнал?

–Из Абергульфа.

–Здесь его искать не будут.

–Мне он больше не пригодится.

Брюнет тоже понял, что имеет дело с человеком опытным и тёртым, определил его как вора средней руки из Мэя, переспросил себя – так ли? Ответил утвердительно, выстучал трубку о пирс и перешёл к делам:

–Даю пятьсот.

–Соглашусь на тысячу ассигнациями и хорошую наводку.

–Что за наводка?

–У меня скоро документы протухнут. Нужны очень хорошие.

–Хорошие стоят дорого.

–Поэтому и наводка нужна хорошая.

–То есть деньги есть?

–То есть заплатить смогу,– уточнил ИХ.– Накопил.

–Все вы прибедняетесь,– хмыкнул владелец эллинга.– Что за пацан?

–Сын,– не задумываясь, ответил Бабарский.– Старший мой.

–Чего вы натворили?– И тут же уточнил:– Мне – плевать, но люди спросят, а я не хочу отправлять вас к тем, для кого это важно. Если вы не понравитесь или натворили то, что люди считают неправильным,– вас выгонят. Или убьют.

–Искать будут катер, не нас,– уверенно ответил ИХ.– Нас никто не знает, и мы ничего не творили.

Брюнет помолчал, обдумывая услышанное, затем проворчал:

–Тысяча и наводка?

–Тысяча и наводка,– подтвердил Бабарский.

–Пойдём в эллинг,– сказал брюнет, поднимаясь на ноги.– А то я и правда на ужин опоздаю.

* * *

–О чём вы думаете, капитан?– вдруг спросила Кира, продолжая рассматривать высоченные горы, меж которых рулевой осторожно вёл цеппель.

Осторожно, однако без робости, уверенно, поскольку «Пытливому амушу» не раз и не два доводилось ходить через горы, и опытный рулевой прекрасно понимал все опасности, которые могут их подстерегать. Сейчас цеппель летел примерно в трёх километрах над уровнем моря, и все надеялись, что на такой высоте им не встретятся поселения траймонгорцев. Но всё равно внимательно вглядывались вперёд. А радист слушал эфир, однако связь здесь оставляла желать лучшего и ничего, кроме помех, ему не доставалось.

–Я думаю об упорстве, адира,– помолчав, ответил Дорофеев.– И о жажде жизни. О том, как несколько столетий назад пришедшие из пустыни люди штурмовали эту твердыню. Вряд ли у них было альпинистское оборудование и хорошее снаряжение. Зато у них был скарб, животные, дети, старики…

–И упорство.

–И упорство, адира,– согласился Базза.– Я думаю, вдоль дороги осталось много могил.

–Уверена в этом, капитан.

–Но они дошли. И построили дом на той стороне.– Пауза.– На Траймонго живут очень упорные люди.

Потому что преодолеть лежащую под ними гряду казалось невозможным.

Сначала – вертикальная двухсотметровая стена «плато на плато», преодолев которую переселенцы упирались в скалистые горы, проход в которых ещё нужно было поискать. И проходы эти вели ещё выше. Поначалу казалось, что безжизненность гор являет собой естественное продолжение безжизненности пустыни, что единственное их отличие – отсутствие удушающей жары, которую сменил ветер – настолько сильный, что некоторые его порывы сбрасывали в пропасти людей и даже повозки. Казалось, что они просто сменили один кошмар на другой, но, углубившись в горы достаточно далеко, увидели наконец ледяные «шапки», и робкая надежда отыскать пригодную для жизни землю превратилась в уверенность.

Помимо необыкновенного строения «плато на плато» континент мог похвастаться ещё одной уникальной особенностью: колоссальный горный хребет сложился таким образом, что все выходящие из него реки текли на запад, что и превратило вторую половину континента в пустыню.

И это было особенно обидно, потому что воды на Траймонго хватало. И даже с избытком. В этом путешественники – современные путешественники – убедились, пройдя через линию заснеженных пиков, к счастью, выше трёх с половиной километров подниматься не пришлось, и увидев колоссальных размеров… озеро? Или море? Но может ли море лежать так высоко? Получается, может: высоко в горах, шириной в двадцать с лишним километров, оно тянулось через весь горный массив с севера на юг, представляя собой гигантский резервуар пресной воды. Очень холодной, очень чистой воды, в которой, как в невероятном размерах зеркале, отражалось небо.