Других посетителей в таверне в этот поздний час не было. Нам бы тоже уже стоило разойтись по комнатам, но я слишком увлеклась чтением и не заметила наступления темноты, Талвани, видимо, так же сильно погрузился в работу, пока не отрубился, а Мокки… Мокки вообще был на как иголках: лихорадочное остервенение сквозило в каждом его жесте, и мне все сильнее казалось, что добром это не кончится. Ревность виновата или нет (скорее, все-таки, нет), но у темпераментного папочки воров наступала беспокойная фаза его психического (не)благополучия. Насколько я его знаю, в ближайшие дни он станет совершенно бесчувственным и агрессивным, будет мыть руки по пятьдесят раз и педантично соблюдать симметрию в предметах, а если кто-то случайно толкнет его — он вполне в состоянии сломать неосторожному человеку руку и расхохотаться. В гильдии в такие периоды все ходят по струнке и работают впятеро усерднее, за неделю-две (дольше маниакальные фазы Мокки не длятся) делая чуть ли не годовую выручку. Но братьев и сестер Полуночи под рукой нет, так что отдуваться придется нам с Талвани.

Подумав над этим еще немного, я все-таки убрала свое колено от колена Бакоа.

Я дочитала последние строки книги: «И хранительница Дану, протянув мне руку на прощанье, сказала, что никогда еще у нее не было такого настойчивого спутника, как я, и она счастлива, что теперь я решил написать книгу о наших путешествиях, пусть даже это значит, что я больше не буду сопровождать ее. Глубоко вздохнув и счастливо улыбнувшись — ибо ей нужно было преподать мне урок смелости перед выбранным решением, — она ушла, не оборачиваясь, и вскинув две руки в кулаках над головой. «Свобода!» — крикнула Дану, и голос ее был полон ужаса перед грядущим одиночеством. Но я знал — я должен написать эту книгу и донести будущим поколениям всю мудрость моей богини. Так что я крикнул «Благость!», заставив богиню вздрогнуть, зашел в дом, взял стопку превосходного пергамента и, обмакнув деревянную палочку в чернила, начал писать…»

Я закрыла «Поучения благого ассасина» и задумчиво побарабанила пальцами по вощеному корешку.  Так, надо будить парней и рассказывать им о наших опциях. Я снова посмотрела на прядку волос, так маняще упавшую на глаза Талвани, но одернула себя и только тихонько прочистила горло, собираясь сказать: «Подъем!».

Но тут проснулся Мокки Бакоа: с урчащим стоном потянулся, одновременно выбрасывая по сторонам сразу все конечности, пальцы и даже отмычки в сладкой истоме, зевнул, пристально посмотрел все на ту же Тилвасовскую прядь и резко сдул ее, перегнувшись через стол.

Тьфу ты. Увели игрушку.

— От тебя табаком воняет, — мгновенно отозвался артефактор, открывая глаза.

— Сейчас еще и вином будет, — снова зевнул Бакоа, деловито заглядывая во все подряд кружки в поисках хотя бы одной не пустой.

— Я бы сказала, что у нас всего одна приличная опция по поиску святых кораллов, — протерла глаза я и махнула рукой подавальщику, чтобы принес кофе.

Ночь за окном медленно перевоплощалась в утро. Она снимала черные тени аллей и острые каблуки преступных кинжалов, смывала алые губы-фонари, пушистые ресницы полночных шепотов — заменяла все это на розовую комбинацию рассвета, тапочки пушистых облаков и душистую росу пробуждающихся тут и там розовых клумб. Я завидовала ее обновлению и спешила закинуться хотя бы кофе, раз закинуть саму себя в постель пока что не вариант.

— Согласно книге, Дану и ассасин точно видели коралловые рифы в четырех местах: в Жемчужном море (это нам не подходит), у атолла Невервайл (тоже), в ста километрах к югу от Пика Волн (уже лучше, но все еще далеко), и неподалеку от Дабатора. Буквально в нескольких километрах от берега. Собственно, вот эта опция кажется мне наиболее удачной.

— Дабатор — это ведь плавучая рыбацкая деревушка на восточном побережье острова, верно? — припомнил Талвани, отпивая глоток горяченного капучино. Я кивнула. — И впрямь неплохо. Отсюда всего два дня пути: тогда предлагаю поспать и двинуться туда.

— Поддерживаю. Мокки, ты чего?

Вор так мрачно смотрел в кружку, будто увидел там в отражении врага. В принципе, в какой-то степени так и было, наверное, ведь у всех нас есть претензии к собственному «я», но…

— Ничего, — яростно прошипел вор и встал так резко, что весь стол подпрыгнул, зазвенев посудой.

Он сорвал с ремня шароваров и чуть ли не с вызовом швырнул в меня мешок с золотом:

— Расплатитесь. Я спать. Выезжаем в полдень.

Мокки скользнул по мне, а потом по Тилвасу настолько невидящим и одновременно ненавидящим взглядом, что я даже растерялась. Не успел кто-либо что-то сказать, как Бакоа быстро и бесшумно исчез из обеденного зала — причем провернул свой уход в воровском стиле, утонув в тенях.

— Это что сейчас было? — нахмурился Тилвас.

Я помотала головой: прах его знает…

— Пойдем тоже спать? — вздохнула я, отставляя недопитую чашку.

— Это приглашение? — осклабился артефактор и подмигнул.

Я скорчила рожу.

— Нет, серьезно, учитывая, что у нашего лохматого друга психика разъезжается по швам, мне просто опасно ночевать с ним в одной комнате. А на третью у нас уже не хватает бюджета.

— Иди к гурху, Талвани.

— Да, по сути, к нему и иду, — закатил глаза аристократ. — Гурхи — это ведь те сумасшедшие и глазастые степные сущности, которые выворачивают кости путешественникам, забывшим поприветствовать их перед сном? Чем-то похоже на Мокки.

Я усмехнулась и пожелала ему доброго, и, главное, безопасного утра.

К Дабатору мы решили отправиться общественным транспортом.

Восточное побережье острова Рэй-Шнарр достаточно густо заселено, каждые десять-двадцать километров тут обязательно торчит какая-нибудь деревушка или крохотный городок, чьи черные витые башни — наша архитектура зиждется на черных витых башнях, если вы еще не поняли, — видно издалека. Путников встречают ворота и хлопающие на ветру, болтающиеся на тонких столбах алые полотнища, на которых вертикально написаны руны, обозначающие название местности. Это — чистый выпендреж и фирменная фишка восточного побережья.

Между всеми эти городками и деревушками проходят маршруты дилижансов. Стандартно общественные кареты рассчитаны на восемь-двенадцать человек, в них могут быть впряжены как лошади, так и ящеры-гаррары (в этом случае проезд стоит дешевле, так как трясет).

У нас после Бал-Варала сбился режим: мы тогда продрыхли весь день, выехали в ночь, и, собственно, следующий день провели так же — днем отсыпались, ночью ехали. В чем-то это было хорошим решением: на ночные маршруты претендует не так много желающих, так что последний участок пути мы провели втроем, не считая возницы.

— Вы тоже торговцы изумрудами, а? — спросил нас кучер, когда мы забирались в карету.

— Нет. С чего вы взяли? — ответила я.