– А ты смелая, – бормочет кто-то у меня за спиной, и я не знаю, принимать ли эти слова как вызов или как комплимент.

Мы ставим наш сидр, берем по бутылке пива и открываем. Я сразу делаю большой глоток, надеясь поскорее расслабиться.

– Пойду поищу Малика Дорси. – В голосе Чайны проступает нотка настороженности. – Ты со мной?

– Нет, иди одна. Я пока здесь зависну. – Я отпиваю еще глоток и ободряюще улыбаюсь. Хочу доказать себе, что справлюсь и без помощи Чайны и что ей вовсе не обязательно держать меня за руку. На прошлой неделе перспектива остаться одной нисколько меня не пугала; я точно знала, что желающий составить мне компанию найдется всегда. Сегодня ситуация иная. Все готовы говорить обо мне, но никто не спешит говорить со мной.

Чайна неохотно отправляется на поиски своего нового объекта любви, я же задерживаюсь на некоторое время в кухне, делая вид, что наблюдаю за ходом игры, а на самом деле просто стою в углу, надеясь, что никто меня не заметит. Кто-то приходит, кто-то уходит, но ни Харрисона, ни Кая не видно.

– Ванесса! – Мэдди вплывает в комнату и направляется, пританцовывая, ко мне. Ее блондинистые волосы стелются по плечам, а принужденная улыбка растягивает губы так, что даже мне становится больно. – Ты все-таки пришла!

Никогда еще я не была так рада Мэдисон Роуми.

– Привет! Ты пригласила, наверно, полшколы, да? – Я обвожу взглядом кухню, в которой уже и яблоку негде упасть.

– Знаешь, звать никого не пришлось, – с гордостью сообщает она. Если неделю назад родители всыпали ей по первое число за какую-то разбитую ценную вазу, то трудно даже представить, какие кары ждут Мэдди после этой вечеринки. В том, что дом серьезно пострадает, сомневаться не приходится. – После прошлого уик-энда все только об одном и говорили! Так что тянуть за руку никого не пришлось. За что тебе огромное спасибо! – Я вопросительно вскидываю бровь – меня-то за что благодарить?

– За то, что кувыркалась с Харрисоном Бойдом в комнате твоего братишки?

– Конечно! – Она снова улыбается и, наклонившись, чмокает меня в щеку. По-моему, Мэдди – на самом деле вполне взрослая женщина, заключенная в тело девушки-тинейджера. Улыбка вдруг меркнет, словно в голове у Мэдди перегорела лампочка. – Подожди-ка. А где Кай? Он уже здесь?

– Да, кстати… – невнятно мямлю я. Неужели Мэдди всерьез думала, что мы с Каем разыграем здесь сцену, после которой уж точно не выберемся из нынешней ямы? Кай, может быть, и согласился с этим изощренным планом, но я определенно нет. К тому же мы с ним больше не разговариваем, так что командной работы точно не получится.

– А посмотрите-ка, что у нас здесь, – заглушая музыку, гремит знакомый голос, и я перевожу взгляд с Мэдди на Харрисона. Какой грубый, отвратительный голос. Даже не верится, что еще недавно он казался мне таким сексуальным.

Харрисон раздвигает толпу, как Моисей раздвигал воды Красного моря. Игры прекращаются, любители бир-понга отходят в сторонку. Сопровождаемый Ноа, Харрисон держит курс на меня. Энтони не видно. Музыка гремит все так же, но голоса быстро стихают, и теперь все смотрят на меня.

Харрисон останавливается в паре шагов, и мне почему-то вспоминается темная комната, в которой мы обнимались вдвоем ровно неделю назад. Двусмысленные шуточки, подмигивания, улыбочки – только и всего, однако ж вот к чему все пришло: теперь мы – враги, стоящие друг против друга на глазах у ждущих развязки зрителей.

Я бросаю взгляд на Мэдди, которая, похоже, никак не может решить, хочет она продолжения спектакля или нет. А потом тихонько отходит в сторонку – мол, пусть все идет своим чередом – и скрывается за спинами других гостей. Я, в общем-то, и не виню ее. Знаю, она боится Харрисона, да мы и не были никогда подругами, так что помощи и защиты я от нее и не ждала.

– Надо ж, хватило дерзости явиться. – Харрисон скрещивает руки на груди, будто надеется испугать меня своей грозной стойкой. Я вижу ненависть в его глазах, вижу напряжение в сжатых кулаках. Он, конечно, знает, кто пришлепнул вчера ту фотографию к дверце его шкафчика. После этого мы не виделись. Сейчас вид у него такой, словно он готов кинуться на меня с кулаками.

– Ты тоже парень смелый, раз пришел, – бросаю я в ответ, подавляя желание свернуться в комочек и заплакать. Раньше отбиваться было легко, но теперь играть в эти игры я больше не желаю. Не хочу, не могу спорить, но и сдаться, уступить не могу. Только не сейчас, только не на глазах у всех. – Как оно, Харрисон? Предстать перед всем миром?

Со всех сторон приглушенные смешки. В кухне не протолкнуться. Все здесь, все слушают и смотрят, довольные тем, что драма началась так рано. Раньше мне самой нравились такого рода забавы, но выступать в роли школьной боксерской груши на самом деле не шутка. Это ужасно, и я чувствую себя такой одинокой. Здесь все против меня, и оказаться на моем месте я никому бы не пожелала.

Харрисон сердито поглядывает по сторонам и возвращается ко мне.

– Значит, вот так ты со мной посчиталась? – фыркает он. – Ловко сработано, Ванесса. Ладно. Теперь мы квиты. – Он насмешливо, громко и медленно хлопает в ладоши, с притворной жалостью качая головой.

Я смотрю на Харрисона, и мне кажется, что в кухне не стало воздуха. Нечем дышать. Такого ответа я не ожидала и теперь подходящих слов не нахожу. Я чувствую себя беспомощной, загнанной в угол и понимаю, что чем дольше стою здесь, не говоря ни слова, тем большей выгляжу идиоткой. Ищу глазами Чайну – только она может спасти меня, – но ее нигде не видно.

– Как жаль, – вздыхает Ноа, выходя из-за спины Харрисона, – что ты сделала нас своими врагами. – В его голосе и угроза, и предупреждение. Ноа цинично улыбается мне в лицо, и я чувствую запах пива. И что, они так и будут до конца надо мной издеваться? Ноа вдруг хватает меня за талию, толкает вперед, а сам оказывается за моей спиной и сжимает мои бедра. Публика замирает. Его горячее дыхание обжигает мне шею.

– Ну? – обращается он к зрителям. – Кого еще из вас соблазнила Ванесса Мерфи?

– Прекрати! – цежу я сквозь зубы и пытаюсь вывернуться. Ноа хочет превратить мое прошлое, мою репутацию в оружие, в то, чего нужно стыдиться. Пара рук уже тянется вверх, а меня наполняет стыд. У дальней стены сигналит Ник Фостер. Блейк Нельсон робко изображает что-то похожее, притворяясь, что просто поправляет волосы. Харрисон закатывает глаза и пожимает плечами.

– Мне вот тоже не повезло, – говорит он, словно раскрывает большой секрет.

Пытаюсь ткнуть Ноа локтем в ребра, но он быстро хватает меня за руки, притягивает к себе и, прижавшись к шее, шепчет:

– Видишь? Подстилок никто не любит.

Смотрю краем глаза на его физиономию над моим плечом и жалею, что не могу врезать кулаком в нос.

– Странно, но пока ты со мной тусовался, никаких проблем у тебя вроде бы не возникало.

Ноа фыркает и еще крепче сжимает мои руки.