– Где же это проклятое письмо?

Призрак, белевший за окном, взвизгнул:

– Ой, мама! Он! А!

И с грохотом рухнул вниз. Слышно было, как сверху на него упала приставная лестница и как он ругается и стонет на земле. В довершение всего донесся звон разбитого кувшина и слабенькое причитание:

– Ой, ой, мама…

Гайфье стремительно отпрянул от окна. Темный силуэт посреди комнаты шагнул к нему и заговорил:

– А вы, случайно, не видели письма?

Гайфье молчал, пытаясь, видимо, разглядеть во мраке лицо говорившего. Потом неуверенно спросил:

– Господин Ренье, это вы?

– Нет, я здесь, на кровати, – подал голос Ренье. – Погодите, я зажгу лампу.

– Вы очень меня этим обяжете, – сказал незнакомец. – Понимаете, я потерял здесь проклятущее письмо, а если оно попадет в чужие руки…

Он безнадежно вздохнул и передвинул дорожный сундучок, стоявший под окном.

Вспыхнул неяркий свет масляной лампы. Стало видно, как в окне кружатся мелкие мошки. Прямо перед Ренье стоял смутно знакомый человек, приблизительно одних с ним лет, и грустно всматривался в угол комнаты.

Затем пришелец перевел взгляд на самого Ренье, и удивленная улыбка проступила на его бледном лице.

– Эмери! – проговорил он. – Вы сильно выросли и возмужали, мой мальчик. Всегда были старательным, хоть огонька вам не хватало. Да, не хватало. Впрочем, вы, помнится, всегда были неженкой. И хромоножкой к тому же.

Он сделал изящное и резкое движение рукой, и тут Ренье узнал его. Человека, о котором он не вспоминал долгие годы – просто потому, что человек этот давным-давно был мертв.

– Господин Клоджис, – прошептал Ренье.

– А, вспомнили! – обрадовался Клоджис. – Ну, наконец! А еще говорят, будто ученики никогда не забывают своих бывших учителей.

Клоджис был учителем фехтования в Академии Коммарши. Кроме того, он шпионил для герцога Вейенто. Адобекк настиг его в таверне «Сердце и гвоздь» и убил, а Ренье и Эмери по приказанию дядюшки закопали тело в конюшне. Это случилось давным-давно…

– Ну что, Эмери, как ваши дела? – дружески спросил Клоджис.

– Неплохо, – отозвался Ренье.

– Что Адобекк?

– Состарился. Засел в замке и чудит. Впрочем, я не виделся с ним почти год.

– Да, люди стареют, – согласился Клоджис так отрешенно, словно никогда не принадлежал к роду человеческому и сожалеет о его слабостях как бы издалека, абстрактно.

– А вы все здесь, господин Клоджис? – поинтересовался Ренье.

В груди у него было пусто и холодно, как будто он и сам находился в могиле. Он не понимал, как ему удается так спокойно беседовать с человеком, мертвым уже пятнадцать лет. С человеком, чье тело он сам закапывал в землю. Должно быть, какое-то нравственное уродство, решил Ренье.

Гайфье тесно жался к стене, наблюдая за происходящим. За все это время мальчик не произнес ни слова. Он почти не дышал, боясь упустить даже самую ничтожную мелочь.

Ренье махнул рукой в сторону кровати, где под покрывалом скорчился второй его спутник:

– Пиндар тоже здесь.

– Пиндар? – Казалось, призрак обрадовался. Он подошел к кровати и решительно сдернул покрывало. Там действительно обнаружился поэт, застывший в холодном поту.

Нависая над беднягой, Клоджис строго вопросил:

– Где письмо? Ты его спрятал? Отвечай!

– Нет, – пролепетал Пиндар, сам не зная, где набрался дерзости для того, чтобы заговорить.

– Письмо, письмо, – озабоченно повторил призрак. – Они забрали мое письмо. – Он вцепился в волосы и сильно дернул. – Я никак не могу вспомнить, куда его дел. Куда они его положили? А? Пиндар!

С неожиданной силой Пиндар вскочил. Глаза его вспыхнули, волосы взметнулись. Он сжал кулаки, поднял их и потряс перед носом Клоджиса.

– Кто тебя нанял? – завизжал он. – Ренье? Его проделки, да? Он всегда был неблагонадежен! Он всегда!.. Я ведь знаю! Влез в друзья к королевской особе… Он и его брат, оба! Оба обманщики! Кто тебе платит?

Призрак несколько секунд смотрел на беснующегося Пиндара, а затем покачал головой.

– Должно быть, его украли. Без письма я не могу вернуться. А если оно под кроватью?

И он преспокойно снял голову с плеч. Открылась черная рана под мышкой, там, куда пятнадцать лет назад вонзился клинок Адобекка. Призрак аккуратно опустил голову на пол. Подтолкнул ногой, точно мяч, и она тихо укатилась под кровать. Затем донесся голос:

– И здесь нет…

Пиндар завел побелевшие глаза, осел на постели и повалился на бок. Он ударился виском, крякнул в полузабытье, после чего дернулся всем телом и остался лежать в неудобной позе.

Призрак наклонился, пошарил под кроватью и вытащил оттуда свою голову.

– Что? – спросил он у Ренье, который смотрел на него широко раскрытыми глазами. – Что с вами такое?

– Ничего, – сказал Ренье. Он по-прежнему находился во власти холодной пустоты, что охватила его, едва он узнал Клоджиса.

– В таком случае вы меня понимаете, – объявил призрак, пристраивая голову обратно на плечи. – Проклятье, Эмери! Я смехотворен и сам знаю об этом. Я – смешон! Всю мою жизнь я был смешон. И ваш дядя Адобекк постарался, чтобы так оно и осталось. Навеки! Вы понимаете, что такое оставаться смешным навеки?

Он потянулся к Ренье, и тот увидел в провалах его глазниц собственное отражение. И отражение это постепенно молодело, возвращаясь к тому облику, который был у Ренье пятнадцать лет назад. Исчезли морщинки, порождение бездумного смеха; губы снова изогнулись в готовности улыбнуться; округлые щеки прямо-таки лопались от несокрушимого здоровья. Внезапно Ренье понял: именно таким видит его Клоджис.

– Но вы вовсе не смешны, господин Клоджис! – вырвалось у Ренье, и он с ужасом ощутил, как чувства возвращаются к нему: в груди стало тепло, а в животе, напротив, похолодело.

– Письмо, – повторил Клоджис, отворачиваясь от своего бывшего ученика. – Помогите мне передвинуть этот шкаф. Может быть, я уронил его за шкаф…

Ни словом не возражая, Ренье подошел к призраку и вместе с ним перетащил шкаф. Клоджис нетерпеливо глянул на пустой пол, затем перевел взгляд на Ренье:

– Ничего?

– Ничего, – подтвердил тот.

– Посветите вон там. Может быть, оно в углу?

– Там ничего нет, господин Клоджис. Я уже проверял.

– Проклятье! – с отчаянием воскликнул Клоджис. – Но где-то оно должно быть! Мне совершенно необходимо отправить это письмо. Я шпионил для герцога Вейенто, знаете?