— Не знаю, сэр. Мне спросить?

Я кивнул. Анс, минуту назад подошедший к нам, сказал:

— Я спрошу, сэр. Я живо обернусь.

— Я последую за ним, с вашего позволения, сэр, — сказал герольд. — Возможно, сэр Воддет не пожелает разговаривать с такой деревенщиной. Но сначала, сэр, я должен сообщить вам, что Черный рыцарь бьется до смерти, и только до смерти. Он не признает права повторного поединка, а следовательно… — Герольд глубоко вздохнул, собираясь с духом. — Вы не обязаны сражаться с ним, насколько я понимаю. Бой до смерти — это война, а не узаконенный обычаем рыцарский поединок.

Я улыбнулся:

— Сэр Воддет тоже хотел биться до смерти. Разве это не кажется странным?

Герольд собирался ответить, но потом передумал и торопливо пошел прочь.

Облако медленно тронулась с места, и перед моим мысленным взором возникло видение меня самого, несущегося навстречу противнику с копьем наперевес. «Нет, — прошептал я, — да и не стоит мне утомлять тебя без особой нужды». Спешившись и взяв Облако под уздцы, я зашагал вперед и вскоре увидел герольда Черного рыцаря, а также самого Черного рыцаря, стоявшего рядом со своим вороным конем на расстоянии длинного полета стрелы от меня.

— У него череп на шлеме, — объяснил я Облаку. — Человеческий череп.

Гильф, следовавший за нами, прорычал:

— Кошачья хвастливость.

— Это мальчишество, — согласился я. — Мол, с ним лучше не ссориться.

— Для устрашения.

— Разумеется. Только мне не страшно. Помнишь, я запретил тебе вмешиваться, когда мы сражались с сэром Воддетом? Сейчас ты тоже не должен вмешиваться. Ты же не хочешь, чтобы я велел Ансу посадить тебя на цепь? — Я повернулся и прошептал Облаку: — Ты не должна поступать с этим рыцарем так, как поступила с сэром Воддетом.

В моем уме возник образ Облака — без седока, с опущенной головой.

Герольд Черного рыцаря вскинул руку:

— Сэр Эйбел! Мой господин готов к схватке. А вы?

— Буду готов через минуту, надеюсь!

Анс и наш герольд уже спешили ко мне. Глядя на них, я заметил Идн и рыцаря Леопардов. Я помахал рукой, и они оба помахали в ответ, Идн — белым шарфом.

— Они все говорили со мной, сэр. — Анс подбежал первым, задыхаясь и тяжело отдуваясь. — Окромя него, а он не желает даже смотреть на меня.

— Понятно. — Я положил руку на эфес меча и поставил ногу в стремя. — А что говорят остальные?

— Ничего, сэр. Только они так и говорят — мол, ведать не ведаем, а он вообще не желает со мной разговаривать.

— Они ничего не знают о Черном рыцаре, — доложил наш герольд. — Они так утверждают, и я им верю. Сэр Воддет наверняка знает, но говорить мне расположен не больше, чем вашему Ансу.

Я сел в седло.

— Я подъеду вон к тому валуну на обочине дороги и развернусь. Когда я буду готов — подниму копье.

В ожидании сигнала я рылся в памяти. Воддет знает Черного рыцаря, вне всяких сомнений. Воддет преодолел путь в невесть сколько лиг, чтобы одержать надо мной победу и тем самым предотвратить мою схватку с Черным рыцарем. Воддет мне друг, но кто такой этот рыцарь, от которого он хотел меня спасти? Я пытался вспомнить рыцарей из Ширвола. Я помнил только своих товарищей из дворца Леди, рыцарей из замка Вальфатера. Сэра Галаада, сэра Гамурета…

Нет. Воддет был готов убить меня при необходимости, чтобы только не допустить моего поединка с Черным рыцарем.

Горн и труба пропели одновременно, их чистые резкие голоса раскатились эхом по заснеженному скалистому ущелью. Я взял наперевес копье, вырезанное из ствола колючего апельсина и сквозь громовый топот копыт Облака услышал свист воздуха, рассекаемого драконом на моем шлеме.

Копье Черного рыцаря, направленное в глазные прорези моего шлема, в последний момент резко опустилось и ударило в мой щит с такой силой, что Облако пошатнулась. Мое собственное копье ударило в луку седла противника, и вороной конь тяжело рухнул на бок.

Я осадил лошадь, спешился и отдал копье Ансу. Черный рыцарь лежал неподвижно, и я заметил (как замечаешь зайца, пробегающего между двумя сходящимися войсками), что череп у него на шлеме треснул, потеряв часть лобной кости над глазницей.

Наш герольд стоял на коленях над Черным рыцарем и спрашивал снова и снова, сдается ли он.

Вороной с трудом поднялся на ноги; боевое седло, даже с наполовину оторванной лукой, по-прежнему удерживало седока, хотя тот бессильно заваливался набок, едва не падая с коня. Я похлопал герольда по плечу:

— Довольно. Он ранен или мертв. Давай поможем ему, коли сумеем.

Ко мне уже подоспели Воддет и Хела. В глазах Воддета стояли слезы. Мы трое сняли Черного рыцаря с седла и положили на промерзшую землю. Воддет с трудом проговорил:

— Вы сами снимете с него шлем, сэр Эйбел? Или мне сделать это?

Я потряс головой:

— Может, ты, Хела? В виде любезности нам обоим?

Она выполнила просьбу.

— Он не убит, добрые рыцари. Видите, веки дрожат? Жизнь еще теплится в нем.

Лицо Черного рыцаря было мертвенно-бледным, а волосы и борода седыми; мы с Воддетом упали рядом с ним на колени. Бертольд нашаривал поверженного рыцаря своей палкой. Хела сказала:

— Он такой же старый, как ты, отец. И у него лицо благородного господина.

Герольд Черного рыцаря начал:

— Знайте же, что мой господин — не кто иной, как…

Черный рыцарь закончил фразу голосом более твердым, чем можно было ожидать:

— Герцог Ширвола Мардер.

— Ваша милость. — Я опустил голову. — Я не знал.

— И не должны были знать, сэр Эйбел. У вас по-прежнему нет поместья? И денег тоже?

— Да, ваша светлость.

— Вам нет необходимости… Сэр Воддет? А вы что здесь делаете?

— Он поспешил вперед, — пояснил я, — опасаясь, как бы я не убил вас.

— Вы взяли верх над ним. — Мардер попытался сесть и с помощью Хелы преуспел в своей попытке. — Я хотел испытать вас, сэр Эйбел. Главным образом, проверить, можно ли вас подкупить. Вы выдержали оба испытания. — Он закашлялся. — Сам я, увы, второго не выдержал.

— Ваше копье грозило расколоть мой шлем, — сказал я. — В последний момент вы его опустили.

— Разумеется, разумеется. Я же хотел испытать вас, а не ослепить. — Тут Мардер заметил Бертольда, и лицо его вытянулось. — Прошу прощения, сэр рыцарь. Я не хотел никого обидеть.

— Я всего лишь жалкий бедняк, сэр.

— Все эти люди… — Мардер огляделся по сторонам в легком замешательстве. — Эта… эта могучая дева. А там… самый огромный человек из всех, когда-либо мной виденных.