— И ты никак не связана с колдовским ковеном?

— Нет конечно, — Хэлена покачала головой. — Иначе бы я не помогала инквизиции.

— Это верно. Понимаешь, в вальпургиеву ночь мы брали один крупный шабаш. И там, на шабаше, был дьявол. Тебе ведь известно, что ведьмы поклоняются дьяволу?

Хэлена кивнула, но про себя усмехнулась — Рогатый не был дьяволом. Он был богом. Хотя ей была интересна точка зрения христианина.

— Может быть он вселился в чьё-то тело, — продолжал Готфрид, — может просто сам обратился в человека. Хотя, скорее всего, это был просто человек в маске. Но, наверное, не простой человек, а очень могущественный. Подобный дьяволу.

— Почему?

— Потому что после шабаша кое-что произошло, и меня начали преследовать странные видения — кошмары, сны, похожие на реальность. Но я не о них. Меня настораживает то, как они пропали. Я освятил дом, но не думаю, что это помогло, потому что сны прекратились примерно тогда же, когда Георг Флок сбежал из Бамберга.

— Да? — удивилась Хэлена.

— Вот я и думаю, — Готфрид задумчиво потёр подбородок, — может быть ты мне что-то подскажешь. Ты ведь знакома с магией?

— Конечно, — кивнула Хэлена. — Вполне возможно, что сильный маг вторгался в твои сны, а потом, когда инквизиция объявила на него охоту, бежал и всё прекратилось.

— Вот и я так думаю, — кивнул Готфрид.

— А расскажи ещё что-нибудь о дьяволе, — неожиданно даже для самой себя попросила Хэлена.

— Зачем? — насторожился Готфрид.

— Просто я мало что знаю из Библии, ведь никогда её не читала — нельзя. Поэтому было бы интересно узнать о дьяволе из уст человека, который сам его повидал.

Готфрид не устоял перед таким скрытым комплиментом.

— Не к ночи будет сказано, — проговорил он, — но, в общем, дьявол — это такой рогатый, мохнатый зверь с копытами. Он живёт под землёй и жарит грешников на больших сковородах. А ещё он сам склоняет людей во грех.

— А как ему поклоняются ведьмы? Он может выходить… оттуда? — Хэлена опустила глаза.

— Думаю, может, — кивнул Готфрид. — Просто, чтобы соблазнить человека на грех, нужно его личное согласие и даже желание этот грех совершить. На шабашах ведьмы поклоняются ему и совокупляются с ним. Он часто принимает вид козла…

Готфрид продолжал рассказывать о силе, коварстве и могуществе дьявола, а Хэлена всё более склонялась к мысли…

Нет, разве можно так думать?

Но, что если и вправду… А вдруг Мать и остальные не знают, что поклоняются дьяволу? Ведь он принимает разные формы. Тем более кто они такие? Кучка отщепенцев, сектантов. А церковь? Она по всей земле, все знают, что есть Бог и дьявол, и ни о каком Рогатом слыхом не слышали.

Дьявол…

Невестой Рогатого мечтала стать едва ли не каждая ведьма. А вот кто когда мечтал стать невестой дьявола? Уж точно не монашки и не суеверные горожанки. Не зря говорила Мать: «если бы ты знала, кто он на самом деле, то убежала бы прочь».

Она представила, как подошла бы к Рогатому, погладила по щекам, а потом сказала то, чего он никак не ожидал: «Я знаю, ты — дьявол».

Она так глубоко погрузилась в мечты, что не заметила, как Готфрид закончил свой рассказ.

— О чём ты задумалась, — спросил он.

Хэлена вздрогнула и ответила первое, что пришло в голову:

— Я думаю, что здесь очень уютно. Я больше люблю города, но здесь как-то… спокойно.

Готфрид с готовностью закивал.

— Ты знаешь, — сказал он. — Я сейчас живу с одной девушкой. Она мне очень нравится, но не знает об этом. Так вот, у меня есть мечта когда-нибудь забрать её и переехать в деревню. Туда где спокойно, где нет колдуний, где не надо опасаться, что на тебя донесут по глупости или из зависти.

— Согласна, — кивнула Хэлена. — Я тоже всё время этого опасаюсь. Некоторые люди очень завистливы. Все друг на друга доносят.

Готфрид кивнул.

— Да, в наше время трудно найти настоящих друзей, но ведь доносы только на пользу нам. Если всех злодеев и еретиков казнить, то плохих людей не останется.

— Останется, — вздохнула Хэлена и тут же перевела разговор в другое русло: — А я иногда мечтаю путешествовать и выступать с бродячими актёрами.

— Хорошая мечта, — ответил Готфрид, так как ничего другого в голову ему не пришло.

— А ты любишь книги?

— Нет, — покачал он головой. — Читать я умею, но… Подожди, вон трактирщик освободился, нужно бы его спросить.

— Да, конечно, — кивнула Хэлена и последовала за ним.

— Эй, майстер трактирщик, — позвал Готфрид. — Расскажи, не было ли у тебя за последнюю неделю такого посетителя: плотный, усатый, с брюшком? Ехал со стороны Бамберга. Зовут Георг Генрих Флок, хотя мог прикрываться другим именем.

Майстер трактирщик пожал плечами:

— Не помню. Сейчас народу много ездит: и плотные, и усатые, и всякие есть. С чего бы мне кого-то одного запоминать?

Готфрид сначала подумал дать ему денег, но потом вспомнил, что денег осталось совсем мало. Да и жирно будет этому паскудному лавочнику.

— Грамоте обучен? — спросил он.

— Нет, — трактирщик помотал головой.

— А кто обучен?

— А мне откуда знать?

— А оттуда, — с нажимом сказал Готфрид, — что тот, кого мы ищем — колдун и чернокнижник. А это, — он достал и развернул перед трактирщиком бумагу, — приказ арестовать его. Подписанный самим викарным епископом Фридрихом Фёрнером.

Хозяин сразу смекнул, чем дело пахнет и, ударив себя по лбу, выдал:

— Ах да, останавливался у меня такой! Назвался, кажется, Иоганном Хартманом. Одет был не то чтобы богато, но в новую одежду. Странный какой-то был. Явно бежал от кого-то.

— Давно уехал?

— Позавчера, кажется. Сначала словно опасался кого-то, а как собирался уезжать, то быстро-быстро своё барахлишко собрал и драпанул так, что пятки сверкали. Вы уж, майстер ведьмоискатель, не обессудьте. Я вам про него поостерёгся рассказывать, потому что решил что вы разбоем каким занимаетесь или убить его задумали.

— В какую сторону уехал?

— Не знаю. Собрал вещи, оплатил постой и был таков. Я его до тракта не провожал, не знаю.

— Понятно. А кто ещё про него что знать может?

Трактирщик пожал плечами.

— Тоже не ведаю. Он разговоров не разводил тут, ходил мрачный, как туча. Жил всего, наверное, дней пять. То ли ждал кого знакомого, то ли оказию искал. А потом будто случилось что — собрался быстренько и бежать. Как будто вас почуял. Колдун ведь, говорите?

Готфрид рассеяно кивнул.