В тот момент, когда Линнет умчалась наверх, Нэнси выпалила:

— Ру, извини меня. Я была последней стервой.

Руфа вновь поставила на плиту раскаленный докрасна чайник. Она сияла. Когда она ссорилась с Нэнси, все валилось у нее из рук.

— Извини и меня. Забудем об этом. Ты пришла как раз к роскошному ужину.

— А Эдвард здесь?

— Нет, ему пришлось уехать на ферму. Но он вернется к ужину. Надеюсь, ты привыкнешь к этому.

— Ру, я очень хочу его видеть. Хочу извиниться.

— Хотелось бы взглянуть на это, — смеясь, сказала Руфа. Теперь, когда дома оказалась Нэнси, можно было говорить о счастливом конце.

Роза боролась с фольгой на бутылке шампанского.

— Это похоже на сцену из «Маленьких женщин», где Джо и Эми примирились после того, как Эми чуть не утопил…

— Заткнись, безумная старушка, — сказала Нэнси. — Дай мне выпить. Но прежде большую чашку крепкого чаю. У меня был очень тяжелый день.

Шампанское было откупорено с праздничным хлопком. Роза передала Нэнси бокал. Руфа снова заварила чай. Все трое расположились за кухонным столом. Руфа и Роза находились в состоянии полного блаженства.

— Итак, — сказала Роза, — ты решила не четвертовать свою сестру, следуя закону о психической неполноценности. Ты решила благословить ее.

— В то утро меня охватило безумие, — пояснила Нэнси, потягивая шампанское. — Кажется, что с тех пор прошла целая вечность.

— Но куда же ты умчалась? — спросила Руфа. — Я заставила Эдварда прождать лишние полчаса в надежде, что ты вернешься.

Веки Нэнси распухли. Она казалась уставшей, но тем не менее улыбалась.

— Я зашла слишком далеко, чтобы давать задний ход. Фактически я обезумела, помчалась к Берри и стала просить его жениться на мне.

— Неужели! А как отреагировал он?

Улыбка Нэнси немного померкла.

— Я пыталась обольстить его. Но это не сработало. Фактически он отверг меня. Ты была права, Ру… Я ему, видимо, не нравилась настолько, насколько я это представляла. Он полон решимости жениться на своей Полли. — Она вздохнула и сделала видимое усилие, чтобы натянуть мышцы, отвечающие за улыбку. — Да это и к лучшему, в любом случае он недостаточно богат для нас. Все это время я была нацелена не на ту мишень. — Наконец ее улыбка ослабла и совсем исчезла. — Но тем не менее он душка. Угостил меня кофе, позволил мне пошуметь и объяснил, какой хороший Эдвард. А затем отвез меня на машине к Уэнди. Я позвонила в бар, что ухожу с работы, села на поезд, прождала в Суиндоне полжизни и взяла самое дорогое в мире такси из Страуда. И вот я здесь.

Роза и Руфа обменивались удивленными взглядами. Они давно не видели Нэнси такой подавленной.

Руфа нежно дотронулась до ее руки.

— Ты больше не сердишься?

— Нет, — сказала Нэнси. — Не сержусь. Думаю, я должна радоваться, так как твой брак с Эдвардом означает, что я могу высвободить из оков свое глупое сердце. — Она подняла свой бокал. — Предлагаю тост: за бурный, необузданный роман!

* * *

Эдвард вошел на кухню перед ужином и увидел там Нэнси, которая курила сигарету с марихуаной, склонившись над сковородой с бараньими сосисками, купленные им в Сиренчестере. Когда она увидела его, то быстро затушила сигарету, убавила огонь и бросила на него взгляд жены мэра, открывающей базар.

— Заранее прошу прощения за мое отвратительное поведение накануне.

Он улыбнулся, пристально глядя на нее.

— Ты была в шоке.

— Это не оправдание.

Эдвард снял куртку и выбросил из пепельницы окурки в корзину для мусора.

— Извинение принято. И нечего об этом говорить.

— Спасибо. Сегодня я только и делаю, что извиняюсь. — Нэнси вновь занялась сосисками. — Ру клянется, что прощает меня, но тем не менее она кажется слегка обиженной.

— Она бывает довольно строптивой, — произнес Эдвард. — И как ей это удается после двадцати семи лет жизни с вашим отцом — выше моего понимания. Не обращай внимания. Она в восторге от того, что вы помирились.

— И я тоже. Мне так плохо, когда мы ругаемся.

— Ру не очень считается с мнением других. Однако по какой-то причине она ценит мнение местной барменши, — в голосе его просквозила улыбка, — выше мнений других людей. Настоящий Мужчина всегда говорил, что вы двое — это жена полковника и Джуди О'Грейди.

Нэнси повернулась и взглянула на него.

— Шутишь.

— О да, ты плачешь, — заметил Эдвард.

Стоявшая на краю стола лампа осветила на лице Нэнси следы слез. Она отерла их рукой.

— Это еще с того дня.

Воцарилось молчание. Когда он заговорил снова, его голос был нежным:

— Я знаю, ты думаешь, что я использую ее. Возможно, это и так. Но, Нэнси, не думай, пожалуйста, что я делаю это, чтобы затащить ее в постель. Ты же знаешь прекрасно, как и я, что кто-то должен о ней заботиться. Одному лишь Богу известно, что, по ее мнению, произойдет, когда будет отремонтирован дом.

— Она не принимает реальность, — сказала Нэнси. — Она по-прежнему считает, что что-то изменится.

— Дело в том, что ей нужен кто-то, и этим человеком могу стать я. Потому что люблю ее.

— Да, я знаю, — кивнула Нэнси. — Я размышляла над этим в поезде, и меня осенило, что ты уже много лет влюблен в нее.

— А разве это было не очевидным?

— Отнюдь нет — и это хорошо. Настоящий Мужчина убил бы тебя.

Вновь воцарилось молчание.

— Ты считаешь, что я предаю его? — спросил Эдвард.

— Нет, — ответила Нэнси. — Вначале немного считала. Но он ненавидел любого, кому нравилась Руфа. — Она пошмыгала носом и стала переворачивать сосиски. — Ты вовсе не старая развалина, и как это здорово, что нам удастся сохранить дом. Ты прав: ей нужен кто-то, чтобы присматривать за ней. Я плакала не из-за тебя.

— Спасибо, мне нужна и твоя поддержка, — сказал Эдвард. Он улыбнулся. — Выпей еще шампанского.

— Меня и так уже ноги не слушаются.

— Давай, давай. Сегодня такой день. — Он нагнулся над стоящим на полу картонным ящиком. — Не хватает всего трех бутылок? Вы, девочки, теряете форму.

— О'кей. — Нэнси подняла свой бокал. — Уговорил.

Он открыл бутылку умелым движением, как профессиональный бармен.

— А сейчас почему плачешь?

— Да так, — сказала Нэнси. — По совершенно глупой причине. — К ее глазам вновь подступили слезы. — Я всегда чувствую себя тоскливо на свадьбах.

Руфа готовилась встретить свое будущее в таком состоянии радости, о котором можно только мечтать. Однако для любого другого счастливая жизнь при таких обстоятельствах стала бы тяжким занятием. Эдвард дал понять, что никакого беспорядка и халтуры при ремонте он не потерпит. Мелизмейт находится под новым управлением, с протечками и лопнувшими трубами теперь покончено.