она принесет, не менее драгоценными, чем те, которые привез [Фрэнсис] Дрейк, когда впервые обогнул на английском корабле земной шар». Премьер-министр хотел продемонстрировать лидерам Америки и СССР, с которыми он на равных сотрудничал в годы Второй мировой войны, что способность британской короны поддерживать во всем мире лояльность к себе содействует успехам в международных отношениях. А это, в свою очередь, по-прежнему обеспечивает Соединенному Королевству – и самому Черчиллю – место в верхней части турнирной таблицы мировой политики. «И, если позволите… – обращается он к королеве, провожая ее в лондонском аэропорту. – Они не должны увидеть настоящую Елизавету Виндзор… Не показывайте им, что королевская корона может быть бременем. Пускай смотрят на вас – но они должны видеть только… только вечное».

Норман Хартнелл с эскизами платья для коронации Елизаветы II в июне 1953 года

Разработать такую коллекцию шляп и платьев было трудно, но Норман Хартнелл, создававший наряды для королевской семьи еще с 1930-х годов, вполне справился с этой задачей. Королевская мода – это не вершина моды, это игра по собственным правилам. Конечно, «королевские» ткани и стиль могут иметь поверхностное сходство с той одеждой, которую носит остальной мир, но на самом деле такие наряды указывают на «инаковость» человека, который в них облачается. Шляпа, перчатки, яркие и броские цвета, которые обычные дамы носят разве что на свадьбах… Да плюс внушительная дамская сумочка, которую королева носит с собой повсюду, хотя руки у ее фрейлины совершенно свободны. Как отмечал Хартнелл, костюм королевы, в котором она появляется на публике, должен «бросаться в глаза, но не быть вульгарным».

Хартнелл, который в 1947 году создал свадебное платье Елизаветы, а позднее ее парадные коронационные одеяния, предложил королеве эскизы для платьев, в которых она зимой будет посещать десяток стран Содружества. В свое время Елизавета попросила украсить платье для коронации эмблемой каждого доминиона, главой которого она была: австралийской акацией для Австралии, папоротником для Новой Зеландии и лотосом для Цейлона (Шри-Ланка). Таким образом, в платье, которое предназначалось для церемонии в аббатстве, можно было появиться на церемониях открытия парламента в этих трех странах. Вскоре Хартнелл, известный как мастер роскошной вышивки, расширил эту концепцию и предложил вышивать местные полевые цветы как эмблему по крайней мере на одном костюме для каждой страны и территории, которую посетит королева, а это были Бермудские острова, Ямайка, Фиджи, Тонга, Новая Зеландия, Австралия, Кокосовые острова, Цейлон, Аден, Уганда, Мальта и Гибралтар. Дизайнеру также приходилось незаметно справляться с практическими проблемами, которые возникали при носке легких платьев в регионах с жаркой погодой. Такие платья могли легко развеваться на ветру. В целях соблюдения приличий для каждого платья шили нижнюю юбку, а затем в обе юбки добавляли небольшие свинцовые утяжелители по подолу.

«Ее шляпа не должна была закрывать лицо, чтобы королеву всегда можно было сфотографировать, – говорил Норман Хартнелл позднее в интервью New York Times, – и она не должна была быть настолько большой, чтобы ее приходилось придерживать на ветру. В конце концов, одна рука нужна королеве для того, чтобы принимать букеты цветов, а другая – для рукопожатий…»

«Королева и королева-мать не хотят быть законодателями моды. Они оставляют это людям, которые занимаются менее важной работой».

Немодность как неотъемлемое свойство королевского гардероба стала излюбленной темой работ молодого, но подающего большие надежды модельера Харди Эмиса. Елизавета выбрала его как конкурента Хартнеллу для создания повседневной части гардероба для ее турне (а также для организации здоровой ценовой конкуренции). «Мне не кажется, что королева считает, что шикарная одежда – это одежда, которая дружелюбно к тебе относится, – любил повторять Эмис. – В шикарной одежде всегда есть нечто холодное и бессердечное, а этого она старается избегать». Эмис, который был на восемь лет младше Хартнелла, сам называл себя снобом. «Я за элитарность и ее сохранение», – пояснял он. Эмису же принадлежит мысль о том, что если он попадет в рай, то там его будет встречать Господь Бог в костюме с пятью пуговицами…

Платье с вышитыми ветками акации, национального растения Австралии, было создано Норманом Хартнеллом для поездки королевы по странам Содружества зимой 1953–1954 годов. Фото Барона Наума сделано у главного входа в Букингемский дворец.

Вместе с тем он с глубоким уважением относился к своему основному заказчику. «Я не одеваю королеву, – однажды заявил он. – Королева одевается сама. Мы только обеспечиваем ее одеждой. Почувствуйте разницу!» Говорят, что именно Эмис придумал оживить повседневную одежду Елизаветы, максимально подчеркивая ее осиную 58-сантиметровую талию. Он сделал концепции костюмов для австралийской части турне (некоторые из них представляли собой переработки идей, сформулированных для турне 1952 года, которое было прервано в Кении). Среди предложенных было несколько ярких повседневных платьев от Horrockses, производителя хлопка из Ланкашира с богатой историей. Самой Елизавете, кажется, нравилось посещать ателье Харди Эмиса. «Повсюду на полу были разложены эскизы и рулоны ткани, – вспоминала Валери Роуз, манекенщица Харди Эмиса. – Она ползала по полу и говорила: „Ну а если вот это сочетать с этим?” Она абсолютно точно знала, что ей не нужны слишком большие подплечники. Она не хотела, чтобы платье было слишком коротким. Она подолгу сидела и размахивала руками». Иными словами, не стоит утверждать, что королева Елизавета II никогда не получала от процесса выбора и ношения одежды особого удовольствия.

Однако Эмис не снискал благосклонности Елизаветы, когда начал битву против ее бывшей гувернантки Бобо Макдональд. Та подбирала для королевы сумки и шляпки исключительно из тех, что были предназначены для массового рынка. В то время как суровый шотландский кутюрье считал, что дизайном одежды должны заниматься дизайнеры, она настаивала на том, что аксессуары – обувь, шляпки и сумки – это ее прерогатива. Неудивительно, что кутюрье вскрикивали, словно от боли, всякий раз, когда она сочетала элегантно сшитый костюм с диссонирующей квадратной сумочкой, подобранной по своему вкусу. Эмис, который не скрывал своего недовольства таким положением вещей, начал дарить королеве красивые сумочки на Рождество в надежде, что она решит выбрать одну из них. «Бобо устроит мне за это настоящий ад», – сухо заметила Ее Величество в 1989 году, когда посвящала своего верного кутюрье в рыцари (Хартнелл получил рыцарское звание в 1977 году). Неудивительно и то, что Хартнелл и Эмис считали друг друга конкурентами. Норман Хартнелл обыгрывал имя своего молодого соперника, Hardy Amies, называя его Hardly Amiable, «не очень любезным». Впрочем, два дизайнера,