— Где ты шаталась? Убери эту боль!

— Я бежала так быстро, что споткнулась и упала, хозяйка!

Но Фиона опоздала: Малена больше не могла ни разговаривать, ни кричать, она только хватала ртом воздух. На ее теле проступила сеть мелких сосудов, уничтожая красоту, превращая кожу в полупрозрачную пленку, покрывающую кусок мяса. А потом она затихла.

— Ты не нужна. Твоя хозяйка больше ничего не чувствует.

— Да, мастер, — равнодушно сказала Фиона и ушла.

Амаранта влезла в окно, подошла к столу и остановилась за спиной Киндара, заметив, что шея Малены хранит следы множества уколов — они выглядели как синеватые шрамы, довольно уродливые.

— Малена мертва?

— Вовсе нет. Без сознания.

— Но умрет?

— Она проведет неделю на моем озере, поправится и станет еще краше. Тебе понравилось представление, демон?

— Не понравилось! Ты должен был ее убить! Тебе суждено это сделать! — вскричала Моран и заходила по комнате.

— «Суждено»? Надеюсь, это так. А вы, действительно, кровожадны. Я про демонов.

— Зачем ты меня позвал?!

— Скажу чуть позже. Мне надо завершить процесс.

Киндар ходил вокруг стола, что-то подкручивал и менял зелья, закрепленные наверху. Амаранта смотрела в сад, но не замечала его прелести. Наследие алхимиков цитадели не сгинуло, оно живо и поныне! Эльфы Сириона не нашли рецепт бессмертия, но смогли получить кое-что иное, не менее ценное — эликсир молодости. Но — какой ценой! Перед глазами Моран встали чаны с костями и изуродованные останки испытуемых.

— Киндар, ты считаешь это нормальным?

— Что именно?

— Все эти «превращения».

— Да, считаю. Это — искусство.

— Только не ты его придумал!

— Не я. Но я стал лучшим из последователей.

— У нее шрамы на шее.

— Чтобы их скрыть, Малена носит ожерелье.

— А где твои отметины? Насколько я помню, их нет! Тебе около двухсот лет, сколько таких процедур прошел ты? Десятки?

— Сотни.

— И кто втыкал иглы в твое тело, когда ты валялся на столе, как труп?

— Я сам. Рама опускается ниже, но, самое важное, я остаюсь в трезвом уме и твердой памяти.

— И ты ни разу не промахнулся, Киндар? В свое горло?

— А зеркала на что? — эльф кивнул на верхнюю конструкцию. Действительно, они были там, неприметно сложенные вдоль рамы.

Алхимик вытащил из тела Малены ванн Элиот все иголки и накрыл ее простыней целиком. А потом разделся перед «демоном» до пояса.

— Не пойму, как ты можешь меня помнить? Однако, присмотрись повнимательнее, и ты найдешь те же несовершенства.

Они стояли рядом, как в предбаннике «Дырявого котла». Тогда у Киндара были сломаны ребра, а сейчас он здоров — вот и вся разница… На белой коже алхимика, если приглядеться, можно было отыскать маленькие темные точки — следы проколов. В прошлый раз Моран их не заметила, вернее, просто не искала.

— Ты бережен к себе, Златовласка.

— Верно. Убить ее — для меня мало. Я хочу отнять то, что подарил — молодость и красоту. Я желаю арию медленной, мучительной смерти. Ты поможешь?

— Да!

* * *

Алхимик и «демон» спустились под землю. Но даже подземелье Киндара было местом светлым и чистым: дневной свет попадал сверху, через застекленное окно в потолке, вдоль стен стояли столы, уставленные приборами, висели шкафы. Здесь было не просто свежо, а холодно. Киндар доверху застегнул камзол, надетый на голое тело, а Моран начала дрожать в мокрой одежде, стараясь, чтобы эльф этого не заметил. Получалось неважно.

— Я изготовил худший яд в своей жизни: болезненный, разрушающий медленно, но неотвратимо. Я позаботился о том, чтобы к нему не нашли противоядие другие алхимики. Сжег формулу и запомнил состав, — начал рассказ Киндар.

— Зачем ты создавал заведомо плохой яд? Нужен хороший! — перебила Моран.

Эльф удивленно посмотрел на «демона» и впервые улыбнулся.

— У нас разное представление о ядах, девушка. Хорошая отрава — это когда все в точности до наоборот.

— Ты назвал меня «девушкой»…

— … сам не знаю почему, — Киндар снова стал серьезен, — так вот, зелье убьет ария, но отражение в зеркале утешит ее в последние дни и минуты. Открою тебе секрет, демон: Малена любит себя до безумия. А еще — смерти она боится куда меньше, чем утраты красоты!

— Чем я могу помочь, Киндар? Я ничего не смыслю в алхимии…

— Мне нужно нечто, возвращающее время назад. Порванная нитка, случайно выпущенная наружу, которая распутает клубок превращений. Найду ее — и Малена начнет стареть, стремительно и чудовищно, так, как стареют архонты, когда приходит их срок. Это — недостающий ингредиент моего яда. Я потратил несколько лет в его поисках, с самого начала понимая, что обречен на неудачу. В нашем мире невозможно создать ничего подобного… А в мире демонов?

Моран задумалась. «Киндару суждено сделать свое зелье — я это знаю. Но какой совет могу я ему дать?»

Алхимик ждал, глядя на гостью из озера с надеждой и легким недоумением. «У нее нездоровый цвет лица, она дышит, дрожит от холода. Выглядит, как измученный человек. Неужели демоны — такие?!» Но появление девушки из воды опровергало все его сомнения — перед эльфом демон, откликнувшийся на зов, и никто иной.

— Что я могу посоветовать, если ты сам признался, что искомого вещества не существует? — сказала, наконец, Амаранта, — или ты надеялся, что я сбегаю к себе домой в другую вселенную и принесу?

— Примерно так, — Киндар расстроено вздохнул.

«Совет не годится. Может, я притащила что-то с собой случайно? Одной ненависти к Малене недостаточно, чтобы ее умертвить!» Моран засунула руки в мокрые карманы куртки и ничего там не обнаружила. Она протянула перед собой ладонь и поймала теплый солнечный луч, проникший в подвал через окно в потолке, минуя заросли белых роз. «Я и принесла! Себя!» — от внезапной догадки Амаранта иронически рассмеялась. Киндар побледнел.

— А тебе сгодится кровь существа, еще помнящего о том, что оно когда-то было архонтом? Демона, существующего в прошлом и будущем одновременно? Ты оценил, как это звучит?

— Имей демоны плоть, я бы оценил.

Моран протянула руку, предлагая взять кровь.

— Вы мастера лгать. Я увижу то, чего нет, — не поверил алхимик.

— Хорошо! — «демон» пошла вдоль стола, трогая все, что на нем находилось, опрокидывая предметы и посмеиваясь, — вот эта склянка тебе важна? Нет? Ой! Она разбилась! А эта? Почему ты смотришь на меня с таким испугом? Она же пустая!

— Прекрати! Я согласен. Если ты говоришь правду, твое предложение бесценно!