– А, да. – Отложив скальпель, доктор сдернул простыню с одного из лежащих на столах тел. – Вот он.

– Боже, – пробормотал Зак, невольно делая шаг назад. Доктор снова шмыгнул носом.

– Те, кого отравили стрихнином, никогда не выглядят красивыми. Жертва получает чрезмерную стимуляцию, в результате чего начинаются конвульсии. После смерти тело остается в том положении, которое было в конце агонии, – глаза широко открыты, лицо обезображено довольно неприятной гримасой. Об этом важно помнить, – добавил доктор, – поскольку это позволяет определить время смерти.

Прищурившись, Зак наклонился, изучая искаженное лицо с дикими бледно-серыми глазами и спутанной рыжей бородой.

– Что вы сделали с верхней частью его головы?

– Нам это ни к чему знать, – заявил Хэмиш. От всего увиденного он был уже зеленым. – Ты его опознал?

– Это он.

– Хорошо. Давай побыстрее уйдем отсюда, – произнес Хэмиш и поспешил к ступеням, за которыми был виден прямоугольник серого неба.

Когда они выбрались на воздух, он опустился на карачки, оперся на кирпичную стену и, положив ладони на колени, сделал несколько больших вдохов.

– Знаешь, что я думаю? – произнес он, наконец. – Человек, который способен на подобное, должен иметь железные нервы. И когда я представляю, что такое делает дама… – Он замолчал, стоя с широко открытыми глазами, и на секунду Заку почудилось, что капитан вот-вот готов выплеснуть изо рта содержимое своего желудка. Но Хэмиш провел по лицу мясистой ладонью и тяжело сглотнул. – Хорошо, хорошо.

Но все предыдущее – ничто по сравнению с этим.

– Ладно, – сказал Зак. – Пойдем.

Они перешли на дорожку, тянущуюся вдоль заросшей травой полосы, на которой благоухали розовые и белые олеандры и давали тень высокие раскидистые сикоморы и вязы.

– У тебя есть какая-нибудь мысль по поводу того, кто был этот бродяга? – поинтересовался Зак.

– Ни одной зацепки. – Достав белый платок, Хэмиш вытер мокрое лицо. – У этого бедняка в карманах оказались изысканные золотые часы, которые он, возможно, вытащил у какого-то ротозея, обломок расчески и сто американских долларов.

– Американских?

– Да. О, и это. – Хэмиш запустил в карман руку и вытащил небольшую коричневую стеклянную бутылку. – Августин Синклер определил, что это опиум. Но в него добавлен стрихнин.

Зак взял бутылку и пристально посмотрел на ее содержимое.

– Похоже, наш убийца имеет доступ к опиуму и настойке опия.

– Бог мой, все это можно купить в любой аптеке.

– Но для покупки стрихнина надо сделать запись в книге продажи ядов.

Хэмиш протяжно, с тоской вздохнул.

– Как я понимаю, ты хочешь, чтобы я это проверил?

Зак слегка улыбнулся:

– Неплохая мысль.

Какое-то время они шли молча. Теплый ветер дул им в спину, облака темнели, близилась ночь.

– Где точно был склад, у которого вы нашли бродягу? – спросил Зак.

– Недалеко от места нападения на вашу вдову. – Заметив пристальный взгляд Зака, Хэмиш возмутился: – И почему ты так смотришь? Разве ты не подозревал ее еще раньше меня? Сказать по правде, с каждым днем мне кажется, что она все больше похожа на ту, кого мы ищем.

– Почему? Потому что она хладнокровно делает вскрытие, а тебя почти вырвало при виде покойника?

Красные щеки Хэмиша от злости стали розовыми.

– Она женщина, черт побери! Кто захочет связываться с особой, которая режет трупы и рассматривает их внутренности?

– Я, – негромко ответил Зак.

– Да? Ну а я, должен сказать, если она мне предложит что-нибудь выпить или съесть, прежде дважды подумаю.

Зазвонил колокол. Было всего около девяти часов, но, когда Зак подходил к дому на улице Дюмен, только на верхнем этаже сквозь ставни одной из спальных комнат пробивался неясный свет. Зак несколько раз ударил дверным кольцом, не очень надеясь, что кто-нибудь ему откроет, однако всего через несколько секунд он услышал мягкие шаги на лестнице. Скоро дверь распахнулась – перед ним стояла Эммануэль.

Она держала в руке простой латунный канделябр. От ветра пламя плясало на месте, бросая мягкий золотистый свет на ее лицо и придавая пышным черным волосам винно-красный оттенок. На хозяйке дома был лишь простой пеньюар из собранного в складки льна, подпоясанный кушаком.

– Вам не следует открывать дверь в таком виде, – заметил Зак.

– Я знала, что это вы. – Она загадочно улыбнулась и направилась к спиральным ступенькам, что виделись в конце коридора. Чуть поколебавшись, Зак двинулся следом. Дверь закрылась за ним с легким щелчком, который эхом разнесся по пустынному темному проходу.

– Не ожидал, что вы вернетесь так рано, – произнес он, ступая за ней по мягко изгибающейся лестнице, ведшей в жилые помещения первого этажа. – Простите, если я вас побеспокоил.

Сквозь тонкую материю он увидел ее босые ноги. Зак подумал, что ему следовало бы отвернуться, но не мог себя побороть.

– Я еще не спала. Доминик остался на ночь у бабушки с дедушкой, а Роуз ушла, так что я решила пораньше лечь, чтобы что-нибудь почитать.

У Зака от этих слов захватило дыхание; он мысленно представил ее обнаженное тело, распростертое на простынях, и распущенные шелковистые волосы.

В конце лестницы она повернулась к нему. Мерцающий свет свечи играл на ее тонком лице. Позади виднелись темные гостиная и столовая, но дверь в галерею была открыта ночному воздуху и сладковатым запахам двора.

– Вы нашли его? – спросила Эммануэль. – Я имею в виду бродягу.

– Да.

По его голосу, а может, выражению лица она поняла все.

– О, Боже, он мертв?

Казалось, она горюет о том, что напавший на нее мужчина лежит на холодном столе доктора Августина Синклера.

– Этот человек пытался вас убить, – удивился Зак. – Почему вы так обеспокоены его смертью?

Эммануэль подошла к открытой двери; от ветра пламя свечи бешено заметалось. Она поставила канделябр.

– Потому что его гибель как-то связана со мной. Но меня удручает любая смерть.

– Вы, возможно, единственный человек в этом городе, который так думает. Мы даже не знаем его имени.

Эммануэль сделала шаг в галерею. Теплый ветер взметнул ее волосы и отбросил на лицо. Мягко ступая по деревянному полу, Эммануэль подошла кокну, чтобы поглядеть на темный сад.

– Из ваших слов можно заключить, что вы не знаете, кто нанял этого человека? – спросила она.

– Нет. Но мы в курсе того, как он умер, – ответил Зак, а когда она вопросительно посмотрела на него, добавил: – От настойки опия, в которую был подмешан стрихнин.