Разве могла она выбрать?

— Отвечай! — приказал Цимаон.

В животе с быстротой света проворачивался огненный шар,девушке казалось, что кровь ее кипит.

— Выбор между дружбой и любовью — это то же самое, что междусердцем и душой!

— У тебя нет души.

Катя гневно прищурилась и кивнула на стоящего с краю сынаЦимаон Ницхи.

— А вы смогли бы выбрать между сыном и дочерью?

Создатель улыбнулся.

— Конечно. Хочешь, чтобы я выбрал?

— Нет! — опешила Катя.

— Скажи, между кем и кем?

— Я не хочу! — крикнула девушка.

Цимаон Ницхи покачал головой.

— Скажи, иначе, выбирать будешь ты.

Девушке хотелось зажмуриться сильно-сильно, а потом ущипнутьсебя и проснуться.

—Атанасиос[13],подойди, — приказал отец.

Юноша с ресницами цвета пыли приблизился к нему.

Катя долго смотрела на девушек, стоявших потупив глаза. Всеони как на подбор были красавицами. И она не знала, нужно ли угадать дочь,которую отец с легкостью принесет в жертву или, напротив, угадать любимицу,чтобы Создатель не смог сделать выбор.

— Девушка в розовом, — убито промолвила Катя.

— Гера, подойти, — поманил пальцем отец.

Когда светловолосая красавица встала по правую руку отЦимаон Ницхи, он сказал:

— Никого на этом свете я не люблю сильнее моих детей.

Катя сделала шаг назад, прошептав:

— Тогда зачем выбирать?

Создатель закинул руки на плечи своим детям и спокойнообъяснил:

— Выбирают затем, чтобы выделить лучших. А я выбираю, дабыпоказать одной маленькой девочке, что даже когда кажется выбор сделатьневозможно, мы его делаем!

И пальцы его сжались на шее дочери. Та даже не пискнула.Отец сломал ее точно куклу, переломив тонкую шею и оторвав голову. Хлынулакровь, тело бесформенной кучей повалилось на пол, выложенный гладкимибриллиантами. Туда же Цимаон Ницхи бросил голову и та покатилась к ногам Кати,оставляя на прозрачных камнях уродливые разводы.

Затем Создатель притянул к себе голову сына и поцеловал влоб.

— Тане, ты лучше.

— Благодарю, отец. — Атанасиос припал губами к руке ЦимаонНицхи, но тот легонько оттолкнул его в молчаливом приказе вернуться к другимсыновьям. Мальчишка беспрекословно подчинился, но Катя успела увидеть в егожелтых глазах триумф и гордость.

А голова с мокрыми от крови пшеничными волосами лежала у ееног и раскрытые, такие же янтарные, как у брата и отца, глаза смотрелиобреченно и до слез печально.

Девушка понимала, что старейшина ждет от нее каких-то слов,но дар речи к ней не возвращался.

«Может, и к лучшему, — подумала она, — вряд ли емупонравится то, что мне хочется ему прокричать!»

Цимаон Ницхи по-отцовски мягко ей улыбнулся.

— Выбор... Хорошо, когда он есть, не правда ли?

Катя кивнула.

— Согласна? — уточнил Создатель. — Ты теперь понимаешь, чтотоже способна сделать выбор?

— Да.

Он погладил ее по щеке теплой сухой ладонью.

— Так ответь, дитя, кто же тебе нужен?

Катя почувствовала в сердце движение, а потом Вильям взял ееза руку и произнес:

— Она выбирает Лайонела. Ради него она была готова умереть,ради него проделала весь этот путь!

— Нет-нет, Вильям, — свел брови Цимаон Ницхи, — я спросил,кто нужен ей, а не кого она, по твоему мнению, хочет выбрать. — Он перевелвзгляд. — Катя, кто?

— Оба! — отчеканила девушка. — Не хочу выбирать, я хочуобоих! Это тоже своеобразный выбор! — Она беспечно передернула плечами. —Лайонел очень жестокий и бескомпромиссный. Я без ума от него. Но иногда мнехочется нежности и заботы. А с этим никто не справится лучше Вильяма! — Катя кивнулана окровавленную голову на полу. — Почему я должна выбирать? Для меня лучшийвыбор тот, который доставит мне наибольшее удовлетворение! Это не значит, что яне могу выбрать, это значит, что я люблю себя больше, чем какую-то идею. Есливы способны принести в жертву идеи пару-тройку своих детей, раз уж у вас их всеравно много, то у меня возлюбленных только двое. И оба мне нужны!

Цимаон Ницхи некоторое время разглядывал ее, затемпромолвил:

— Как интересно, ты сама не веришь в свои слова. — Создательотвернулся и направился к трону, а прежде чем сесть, всем объявил: — Но сказалаона правду.

Старейшины взволнованно переглянулись.

Катя подождала, когда кто-нибудь заговорит, но этого неслучилось. Создатель сидел, задумчиво подперев рукой голову и о чем-то думал,остальные терпеливо ждали его решения.

Наконец, он тяжело вздохнул и объявил:

— На сегодня аудиенция закончена.

Гером поднялся с колен и схватил Катю за локоть, но тавырвалась и, чуть не поскользнувшись на крови, выпалила:

— Но вы не сказали, когда я увижу Лайонела? И почему вызадержали его?

Создатель сделал знак Герому, готовому кинуться на девушку иутащить ее из зала волоком.

— Мне нужно время подумать, дитя. Впрочем, ягуар не плененмной, и если он пожелает с тобой встретиться, то найдет способ.

Катя откинула волосы назад.

— А я пленница тут? Или могу покинуть город когда пожелаю?

Цимаон Ницхи обернулся к своим старейшинам.

— Это она. — И лицо его осветилось улыбкой. — ПокинутьТартарус? Разве ты пришла сюда, чтобы сразу сбежать, так ничего и не добившись?

— Я пленница? — повторила вопрос Катя.

Создатель засмеялся.

— Гостья. Ты гостья и вольна уйти из моего города вместе сосвоими друзьями хоть сейчас.

Девушка посмотрела на Киру, стоящую на коленях с закрытымиглазами, на Вильяма, глядевшего в пол, и, медленно проговаривая слова,спросила:

— А Лайонел мой друг?

Цимаон Ницхи покачал головой.

— Нет, Лайонел — это твоя одержимость, твое безрассудство,твоя боль, твое наваждение и, наконец, он твое отражение.

На Дворцовой площади не было ни души. Теплый ветерок трепалраспущенные золотистые волосы девушки, каблуки туфель издавали цоканье посухому асфальту. Анжелика, одетая в черное тонкое платье, доходящее до колен, ибелый плащ вышла к Мойке и двинулась вдоль по набережной в сторонуИсаакиевского собора.