– Славно, Габби, ах как славно, – говорит Несбит и шаркает ногами. Тоже поднимает с земли кусок грязи и стоит, перекидывая его из ладони в ладонь, как будто собирается бросать кости.

– Меркури, ты была одна на миллион. Без тебя этот мир стал скучнее, зато намного безопаснее. – И он бросает грязь в ее могилу. Поворачивается к другой могиле, где лежит Перс. – А ты была мелкой, но вредной девкой. Жаль, я не пристрелил тебя сразу, как только увидел.

Ван тоже берет горсть земли.

– Возможно, в будущем такие ведьмы, как Меркури, смогут жить более мирно. Перс была молоденькой ведьмочкой, которая поступала так, как считала правильным. – Ван рассыпает землю на обе их могилы.

Я тоже беру землю и бросаю ее в могилу Меркури. Она была исключительной. Жестокой, но по-своему великолепной, а я убил ее, и мне нечего больше сказать. Но я вспоминаю, как она любила Розу, беру еще земли и бросаю ее в могилу, в память о Розе. Потом беру еще земли и бросаю в другую могилу, в память о Перс и Пайлот. И еще, в память всех Черных, которые пали от рук друг друга или от рук Белых, в память всех тех, кого больше нет. Я выпускаю землю из пальцев и смотрю, как она сыплется вниз.

Я молчу. Я не могу найти слов, которые мне хотелось бы сейчас сказать: нет таких слов.

Несбит наблюдает за мной с ошеломленным видом. Анна-Лиза стоит со мной рядом. Очень тихо стоит, совсем незаметно. Ван уходит в бункер, Анна-Лиза трогает меня за плечо, чтобы сказать, что она тоже хочет уйти.

Габриэль берет лопаты, которые лежат у входа. Бросает мне одну, и мы начинаем засыпать могилы.

Похоронив Меркури и Перс, я нахожу Анну-Лизу. Она получила задание продолжать обыскивать бункер и, как она говорит, хочет составить его карту.

– А то я все время теряюсь. Все коридоры здесь такие одинаковые.

Я черчу карту: главные коридоры и количество дверей в каждом. Пытаюсь изобразить, где коридоры идут вверх, где вниз, рисую лестницы. Комнаты расположены на трех основных уровнях, с подуровнями, и все они связаны между собой поднимающимися и опускающимися коридорами и лестницами. Верхний уровень самый маленький, средний чуть больше, нижний самый большой; именно там расположен большой зал и входной тоннель в бункер. Вход единственный – тот, через который мы и попали внутрь.

Кухня и запасы продовольствия наверху. Спальни, зал, библиотека и музыкальная комната на нижнем этаже, самые любопытные комнаты в середине. Это кладовые. В них полно всякого барахла, которое Меркури накопила за годы жизни. Там же, как я надеюсь, может оказаться и оружие, – не пистолеты, а магические предметы, вроде Фэйрборна.

Мы находим комнату со множеством шкафов и ящиков: в них полно одежды и туфель. Анна-Лиза вытаскивает одно платье. Оно бледно-розовое, шелковое.

– Какое красивое, – говорит она. – Думаешь, она их когда-нибудь носила? На вид они совсем новые.

– Не знаю. По-моему, Меркури всегда ходила в сером. – Вся женская одежда, судя по размерам, принадлежала одной женщине. Такой размер могла носить сама Меркури. Или ее любимая сестра-близнец, Мерси.

Следующая комната точно такая же, только с мужской одеждой. Но ее меньше. Три костюма, несколько рубашек, три шляпы, две пары туфель и две пары ботинок. Наверное, они принадлежали мужу Мерси, моему прадеду. Я прикладываю к себе один из костюмов. Вижу, что он подойдет.

Анна-Лиза говорит:

– Как по-твоему, ничего, если я возьму себе кое-что из одежды? Что-нибудь переодеться и еще в чем спать? И пару туфель?

– Все равно их никто не носит.

Я жду снаружи, пока она меряет. Она выходит ко мне с нервной улыбкой, в мужском светло-сером костюме немного похожая на Ван.

– Так приятно надеть все чистое. Вещи совсем не заношенные и не пахнут старыми тряпками. Может, ты тоже что-нибудь примеришь? – Я знаю, что она шутит, но мне все равно не хочется надевать пиджаки моего прадеда.

– В чем дело? – спрашивает она.

Я трясу головой и понимаю, что чувствую себя не очень, но пытаюсь не обращать на это внимания и говорю:

– Я рад, что ты довольна. Ты так расцвела, прямо как будто нашла смысл жизни.

– Мерить одежду?

– Нет, ты знаешь, о чем я. Идея альянса, похоже, тебя вдохновляет.

– Да, верно, и тебя тоже. Ты показал мне, как много ты можешь сделать, сражаясь за него. Впервые за много лет у меня появилась надежда. Для тебя, для меня, для всех ведьм.

Анна-Лиза протискивается между мной и стенкой коридора, поворачивается ко мне лицом и поднимается на носочки, чтобы поцеловать меня. Я прижимаю ее к себе. У меня кружится голова. Бункер превратился в тюрьму. Я делаю вдох и представляю себя снаружи: склон холма, лес, ручей, небесный простор над головой. И все это так близко – прямо у нас над головами – только руку протяни. Меня начинает тошнить, я теряю равновесие, прислоняюсь к стене и глубоко дышу. Стены начинают наезжать на меня со всех сторон. Такое чувство бывает, когда я в доме ночью. Я говорю:

– Мне надо на воздух.

По пути мы встречаем в большом холле Несбита. Я говорю ему, что мне плохо, и спрашиваю, в чем дело.

– Все страдают, – говорит он. – Ван думает, что дело в смерти Меркури – чары, наложенные ей на помещение, слабеют. Придется вернуться к дыму. – Он протягивает мне бутылку.

Он уже налил состав в миску и теперь поджигает его. Мы оба склоняемся над ним и делаем вдох.

Анна-Лиза и я в спальне, зеленовато светится ночной дым. Я опускаю ладонь в холодное зеленое пламя и смотрю, как она движется над молочно-белой жидкостью. Анна-Лиза стоит за моей спиной, прижавшись ко мне животом; ее ладони скользят по моему телу под футболкой, и она шепчет:

– Пойдем в постель.

Я поворачиваюсь и целую ее, но удерживаю ее руки и сам немного отстраняюсь.

– Я давно об этом думаю.

– И я. – И ее руки опять проскальзывают под мою футболку.

– Я про то, что мы спим вместе, секс, – это хорошо, очень хорошо. Но мы не… предохраняемся.

– А. Ты об этом.

– Я не хочу…

Она кивает.

– Да, я знаю. Я, конечно, тоже… Но… но у меня такое чувство, как будто мне подарили жизнь во второй раз, и мне так повезло, что я нашла тебя, что я просто не хочу быть благоразумной, я хочу быть с тобой. Я не хочу спать одна. – Она целует меня в губы. – Я хочу, чтобы ты остался со мной.

– И я тоже хочу остаться, но…

– Мы будем осторожны.

Кажется, я знаю, что она имеет в виду.

– Или ты будешь бороться с искушением? – И она прижимается ко мне всем телом, с улыбкой.

– Вряд ли у меня получится, если ты будешь так делать.