— Я все равно не стану его есть, — сказал Расселл.

Клер улыбнулась:

— Что, по вашему мнению, сделает с вами этот хлеб, мистер Залер? Заставит вас передумать? Или все забыть? А может, устыдиться? Потому что все это мне под силу. Вот как я хороша в своем деле. Вот как хорошо обучила меня моя бабушка. — Она наклонилась к Расселлу и прошептала: — Попробуйте кусочек. Что, страшно?

Она чувствовала, как пульсирует под кожей, разбегаясь колючими мурашками, ее дар, ее решимость. Это ощущение придавало ей твердости, уверенности в своих силах. В своих корнях.

Расселл едва заметно переступил с ноги на ногу.

— Я ведь уже сказал, я не голоден.

Клер выпрямилась и покачала головой:

— Должна признать, ДНК-тест и фальшивое свидетельство о рождении — это был сильный ход. Но я раскусила ваш блеф.

Расселл в упор смотрел на нее своими серебристыми глазами, выжидая, но Клер лишь молча смотрела на него в ответ. Судя по всему, он пытался воспользоваться этой паузой, чтобы сообразить, какой еще рычаг можно задействовать. Однако внезапно он почему-то решил выйти из этого поединка взглядов, мигом растеряв весь свой кураж. Это была почти физическая трансформация, он словно бы даже стал меньше в размерах, так что костюм повис на нем мешком.

— Я дал вам слишком много времени на размышление. — Он сунул руки в карманы и отошел на несколько шагов. — Если бы я вчера потребовал у вас расплатиться со мной прямо на месте, вы отдали бы мне деньги. Я это видел. Что произошло?

— Я поговорила со своей сестрой, — ответила Клер просто. — Вы недооцениваете силу семьи. Я сама едва не сделала ту же ошибку.

— Но, Клер, я же сказал вам, что Лорелея не ваша….

— Мистер Залер, я не желаю больше ничего об этом слышать.

Ни слова не говоря, он развернулся и вышел прочь. Может, решил, что игра не стоит свеч. Может, просто устал. Может, отправился искать счастья где-нибудь в другом месте. Значит, она так никогда и не узнает, что навело его на мысль явиться к ней с этой историей. Он скрылся так неожиданно, что первым побуждением Клер было броситься за ним. Ей хотелось расспросить его о матери, разузнать у него то, что было известно ему о ней на самом деле, какие отношения связывали их в действительности. Всякие мелочи, которые сделали бы образ Лорелеи более выпуклым. Но Клер не стала этого делать. Она вполне может жить с сознанием того, что так и не узнает многого о своей бабке и матери. И с тем, что никогда не узнает, что было в том дневнике про Карла. Единственное, что она знала твердо: эти женщины составляют неотъемлемую часть ее жизни, неотъемлемую часть ее личности.

И что личность эта — одна из Уэверли.

Энн Эйнсли мыла посуду после завтрака (ее брат решительно отвергал возможность мыть его тонкий фарфор в посудомоечной машине), когда ей показалось, что где-то что-то горит. Она оторвалась от тарелок и повернула голову, проверяя, выключила ли духовку. Перед тем как мыть посуду, она слегка приоткрыла окно над раковиной, чтобы проветрить после приготовления завтрака. Энн потянула носом: запах гари шел с улицы.

Она оставила недомытую посуду и открыла дверь кухни.

На ходу вытирая мокрые руки о джинсы, она принялась оглядываться по сторонам, пока не увидела, что из ее тайного закутка идет дым. Неужели загорелся тепловой насос? Замечательно, подумала Энн. Теперь она лишится единственного места, где может без помех посидеть на свежем воздухе.

Но когда она подбежала ближе, то поняла, что дым поднимается от земли, где на большой металлической крышке от мусорного бачка горели какие-то бумаги. В кресле в ее потайном закутке сидел Расселл Залер и бросал в огонь одну бумагу за другой, глядя, как они горят.

Когда она опустилась в другое кресло напротив него, он никак не отреагировал на ее появление.

Она наблюдала за тем, как он жжет вырезку журнальной статьи про Клер Уэверли и ее леденцовый бизнес. Затем копии налоговой отчетности Клер. У Энн прямо-таки чесались руки заглянуть в них. Следом в огонь полетели копии свидетельств о смерти неких Барби Пьедпойнт и Инглера Уайтмана.

Под конец он бросил поверх общей кучи две совершенно одинаковые фотокарточки (хотя Энн помнила, что в чемодане у него их было три), но в самый последний момент неожиданно передумал и выхватил одну из огня. Быстро помахал ею в воздухе, чтобы потушить, потом сунул во внутренний карман пиджака; еще какое-то время сквозь петли пробивались тонкие струйки дыма.

За завтраком, вопреки своему обыкновению, Расселл в этот раз засиживаться не стал. Для пожилого человека столь худощавой комплекции он способен был съесть поразительную прорву еды. Но сегодня утром он, похоже, куда-то спешил, потому что выпил всего одну чашку кофе и съел несколько ломтиков бекона, после чего исчез. Поскольку сегодня он должен был съезжать, Энн поначалу решила, что он уехал, не сказав ей ни слова на прощание. Она даже заглянула к нему в номер, чтобы убедиться в этом.

Но его чемодан был все еще на месте, и она испытала безотчетное облегчение.

— Что это было? — спросила Энн, когда огонь потух.

— Так, один ритуал, — отозвался Расселл, все так же глядя на дотлевающую горку пепла. — Подчищаю концы перед отъездом.

— Это было одно из ваших досье?

Все равно он наверняка уже понял, что она рылась в его вещах. Какой бы мастерицей в подобных делах она себя ни считала, укрыться от глаз Расселла способно было не многое.

Он ничего не ответил.

— Досье на Лорелею Уэверли?

В конце концов он кивнул.

— Расселл, что вы здесь делаете? — Энн подалась вперед. — Я никак не могу вас раскусить, и это сводит меня с ума.

Он вскинул на нее глаза, но вместо ответа самым своим учтивым тоном произнес:

— Вы, Энн, сделали мое пребывание в этой гостинице таким комфортным, какого я не помню за долгое время. Благодарю вас. Я должен выехать не позже одиннадцати часов, верно?

Она выпрямилась в своем кресле, разочарованная. Последние несколько ночей она провела без сна, разглядывая афишку передвижного цирка, изучая черты молодого Расселла. В молодости он был дьявольски красив. Энн пыталась искать в «Гугле» Передвижной цирк сэра Уолтера Тротта и Великого Бандити, но поиск не принес никаких результатов. Какая же захватывающая у него, должно быть, была жизнь! Вся кожа у Энн прямо-таки зудела при мысли обо всех его секретах. Она даже вообразить себе не могла, какие истории он способен был ей рассказать. Сгоревший лоток с сосисками. Пойманный грабитель. Это была лишь верхушка айсберга. Ей просто не верилось, что он уезжает. Никогда, никогда больше в жизни с ней не произойдет ничего такого же интересного.

С другой стороны, ей было не привыкать к разочарованиям. Энн поднялась.

— Наберите воды из шланга и залейте тут все как следует. Эндрю хватит удар, если что-нибудь будет испорчено.