– Подожди, я сейчас! – крикнул мальчишке Николай, перелез через перила и осторожно спустился по мостовой опоре в лодку.

Спускаться с моста было не так и сложно. Оказавшись в лодке, сыскарь не мешкая ножом перерезал верёвку и освободил мальчишку. От близости воды и от длительного неподвижного состояния тот замёрз и теперь у него зуб на зуб не попадал. Николай снял с себя голландский шерстяной камзол и укутал в него «спасёныша».

– Спасибо, – произнёс мальчишка.

– Тебя как зовут-то?

– Петрус.

– Николай, – ответил сыскарь и протянул мальчишке руку.

– А лет сколько?

– Не знаю, – пожал плечами мальчишка.

Маленькая ладошка Петруса, которому действительно на вид было где-то около девяти, утонула в мощной лапище нового знакомого, но глаза светились от счастья. Его уважали и здоровались с ним, как со взрослым.

– А ты иностранец?

– Как видишь и слышишь. Я ещё только учусь вашему языку, – скромно ответил Николай.

– У тебя не так и плохо уже получается, – важно ответил «спасёныш».

– Ты действительно живёшь в этой лодке?

– А куда мне деваться? Родителей у меня нет. Братьям и сёстрам не до меня. У них самих жизнь на мою похожа. Я уже убегал от бандитов, но они меня ловили, избивали и снова заставляли «работать» на себя.

– Невесёлая у тебя была жизнь, – вздохнул Николай. – Ну, давай выбираться на берег, а то мы с тобой в этой лодке посреди ночи как-то очень странно смотримся.

Николай подсадил мальчишку, и тот довольно ловко забрался на мост. Сыскарь закинул следом камзол, чтобы не мешал забираться наверх. Лезть по мокрой опоре это действительно было сложно, но с таким ростом, как у Николая, ему удалось всё же ухватиться за перекладину и подтянуться. А дальше уже дело техники. Не прошло и несколько минут, как Николай тоже был на мосту. Мальчишка стоял у перил в накинутом на плечи камзоле. Тот был длинный, совершенно не по размеру, и оттого фигурка «спасёныша» на фоне яркой ночной луны выглядела весьма трогательно. Что удивительно, мальчишка не обращал никакого внимания на лежащие рядом с ним трупы воров. Он больше беспокоился за своего нового знакомого, чтобы тот не сорвался и не упал в воду.

– Осторожно! – закричал он, когда сыскарь подтянулся, чтобы выбраться на мост.

– Согрелся? – спросил Николай, беря мальчишку за руку.

– Ага, спасибо!

– Ну, тогда пойдём!

Петрус даже не спросил: «Куда?» Его детская интуиция была спокойна, и он полностью доверился великану.

– А ты русский царь? – спросил мальчугашка, пытаясь угнаться за широкими шагами великана.

– Почему ты так решил?

– Но ты же большой! А я знаю, что к нам в город приехал огромный русский царь!

– Русский царь ещё больше меня! – назидательно произнёс Николай.

– Да ну-у! – воскликнул Петрус и от неожиданности резко остановился.

Ещё раз внимательно оглядел своего нового знакомого и с сомнением произнёс:

– Врёшь!

– Спорим! – ответил Николай.

– А на что?

– Если ты мне проиграешь, то будешь меня слушаться и учиться!

– А давай! Всё равно ты мне проиграешь. Потому что я никогда в жизни не видел таких высоких людей, как ты!

До гостиницы добрались за полчаса. За это время Петрус рассказал о себе практически всё. Всё, что помнил. Николай тоже поделился, но, понятно, далеко не обо всём. У сыскаря был собственный ключ от входной двери, который он получил по особому распоряжению Петра Алексеевича. Царь одобрял стремления Николая к знаниям и всячески поощрял его студии. Открыли дверь, умылись, тихонько поели под дружный храп волонтёров, который раздавался из разных комнат, и пристроились на боковую. Петрус прижался к своему новому знакомому, согрелся и быстро уснул. Николай погладил спящего мальчишку по голове и не заметил, как тоже отключился. Намаялся, однако, за день.

– Это что здесь за ночлежка такая?!

Николай с трудом открыл глаза и увидел стоящего над ним Петра Алексеевича. Тот грозно смотрел на прижавшегося к сыскарю мальчишку.

– Тише, Пётр Алексеевич, пусть Петрус ещё поспит, а я тебе на кухне пока расскажу его историю.

– Петрус? Пётр, что ли? – удивился царь.

– Получается, что так. Он голландец. Хороший и, по-моему, очень смышлёный мальчишка! Не смотри, что маленький, а чую, будет толковый! – представил царю нового жильца Николай и прикрыл спину спящему мальчишке одеялом.

Впервые в жизни Петрус почувствовал себя в безопасности и оттого спал буквально «без задних ног». Пётр Алексеевич принял «найдёныша» и разрешил ему жить вместе с российским посольством. С лёгкой руки сыскаря Петруса за глаза иногда называли «Голландчёнком Петра Великого». Пока Николай был на учёбе, царь после работы на верфи лично занимался с мальчишкой цифирью и русской буквицей. Остальными науками с ним занимались Алексей Никифорович и Андрей Яковлевич. Петрус не спорил, не пытался сбежать от учёбы. Он проиграл спор и честно терпел все трудности учёбы. К тому же у него перед глазами был пример Николая, который был занят целый день. С раннего утра на верфи, а потом до позднего вечера – в университете. Через три месяца Петрус уже весьма бойко говорил по-русски. К тому времени волонтёры закончили строительство своего первого фрегата «Пётр и Павел». Петрус тоже чем мог помогал на верфи, а по окончании строительства принимал участие в торжественном спуске корабля на воду. Глядя, как величавое судно первый раз закачалось на волнах, он про себя дал зарок: стать самым главным на таком же большом корабле. Мальчонка быстро стал своим среди русских и искренне привязался к ним. Привыкли к нему и посольские. Теперь они стали для Петруса, или, как его теперь частенько называли, Петрушки, его новой большой семьёй.

Через знакомства в университете Николаю удалось выйти на многих интересных и полезных для интересов посольства людей, а через них – получить чертежи самых разных технических приспособлений. Пётр Алексеевич радовался каждому новому чертежу и всё больше и больше задумывался о школе инженеров в России и об Академии наук. Без подготовленных людей эти чертежи так и останутся всего лишь никчёмными листами бумаги. Поэтому параллельно с добычей различных полезных сведений шла активная вербовка специалистов. Набрали уже больше тысячи человек, и это ещё был не предел. Хорошие заработки в России привлекали многих, но люди всё шли и шли. Формировались команды, и на кораблях их увозили в Архангельск, а оттуда уже дальше, в глубь России.

Пётр Алексеевич в свободное от работы на верфи время посещал самые различные мануфактуры, вникал во все тонкости процесса производства; бывал в госпиталях, на операциях и вскрытиях. Необходимо было основывать в России и военную медицину, и царь лично вникал в науки, чтобы быть на равных с любым специалистом. Он терпеть не мог командовать людьми, если не понимал саму суть процесса.