– Набери-ка мне водицы.

И добавил, получив назад полную посудину и глядя через нее на просвет:

– Сомневаюсь я, очень сомневаюсь. Как-то не так все выглядит, я себе это по-другому представлял.

Я хотел сказать, что тоже воображал этот пруд малость не так, но решил промолчать. Выпил еще немного воды и поднялся на ноги. Доктор как-то укоризненно глянул на меня и сказал, убирая бутылку:

– Кинул нас твой Билл, вот как есть кинул. Чего-то он тебе не договорил, но, с другой стороны, зачем ему это – дать нам подсказу, как дойти до острова, зная, что тут ничего нет? Не понимаю…

Я тоже ничего не понимал, как и Тэйлор, что устроился на краю торчавшей из зарослей лавки, как и Морган, стоявший рядом с ним, как и Хантер, который помогал Джойсу выбираться из воды.

Джойс же дрожал от холода, зубы его стучали, что мешало ему говорить. Он торопливо одевался, повернувшись к Тэйлору спиной, а тот не сводил с матроса глаз, следил за каждым его движением. Увидел, как тот схватился за свою палку, как оперся на нее обеими руками, перенося вес с больной ноги… Тэйлор вздохнул и сказал подошедшему доктору:

– Похоже, мы в пролете. Это не тот пруд, надо искать дальше, здесь должно быть что-то еще.

– Возможно, – доктор уселся на траву, – возможно, так оно и есть. Но сейчас надо передохнуть, или твоя лабораторная мышка издохнет по дороге.

Он кивнул в сторону Джойса – он сидел на траве и уже примерялся, как бы лечь: долгий путь, а потом купание в холодной воде отняли у него остатки сил. Тэйлор глянул на него мельком и отвернулся: было видно, что хозяин «Изольды» тоже устал, что поиски и ожидание вымотали его, и его силы тоже на исходе.

– Ладно, уговорил, – буркнул он, – посидим час, потом пойдем дальше. Зря вы не дали мне проверить ту щель в земле, надо вернуться и обследовать ее, выглядит она не лучшим образом, но на ее дне запросто может находиться то, что мы ищем. Возможно, мы прошли мимо цели.

Я так не думал – рассказ Билла прочно сидел в моей памяти, и ни о каких спусках в пещеру или что-то вроде того речь в рассказе не шла. Они просто подошли, набрали воды, искупались и быстро вернулись на корабль, где все и произошло. И где-то по пути туда Билл поймал рыбу, что привела нас сюда…

Через несколько минут рядом с бассейном горел костер, я сидел у огня, жевал захваченный с корабля хлеб с мясом и смотрел на пламя. В свете дня огонь был почти невидим, над сухими ветками дрожал раскаленный воздух и поднимался белый дымок, от костра тянуло теплом, я протянул к нему ладони и понял, что очень хочу спать. Вот лечь бы сейчас, как Джойс, натянуть на голову капюшон, закрыть глаза и отключиться на час или даже на два… А потом пойти дальше, как хочет Тэйлор, снова обшарить этот крохотный остров, идти по камням, по траве, вдыхать легкий смолистый воздух, слушать, как шумят под ветром деревья. Божественный звук, такой знакомый, почти родной, не то, что опротивевший плеск волн о корпус бригантины…

– Подъем! – скомандовал безжалостный Тэйлор, и было понятно, что он не успокоится, пока не добьется своего. Мы нехотя поднялись, Морган направился к бассейну за водой, чтобы залить костер, а Хантер пошел будить Джойса. Но как ни толкал его, ничего не добился, тот спал, как убитый, он точно не чувствовал ни пинков, ни толчков, не слышал обращенных к нему крепких слов. Доктор несколько минут наблюдал за этой сценой, потом подошел поближе, присел рядом с Джойсом на корточки и всмотрелся в его лицо. Потом оттянул тому зрачки, положил пальцы на шею, посидел так, прислушиваясь, и сказал Тэйлору:

– Спит. Он просто спит, причем так крепко, точно наглотался снотворного. Будем ждать, пока он проснется, или оставим его здесь?

Надо было видеть лицо Тэйлора в этот момент, когда у него на пути появилась очередная преграда, на этот раз в виде спящего матроса. Разочарование, нетерпение, снова злость и раздражение сменяли друг друга, Тэйлор даже зубами скрипнул и проговорил, стараясь быть сдержанным:

– Нет, конечно, он мне нужен. Придется ждать, черт возьми. Когда он проснется?

– Понятия не имею, – доктор поднялся на ноги, подошел к дымящему костру и сел у огня, – черт его знает. Может, через час, а, может, завтра.

И принялся ворошить веткой еще горячие угли, бросил сверху сухие веточки, и те немедленно занялись, загорелись. От костра потянуло жаром. Я устроился рядом, уткнулся лбом в поджатые колени и стал думать, как мы поплывем обратно. И то ли во сне, то ли в полузабытьи перед глазами вставали разные картины, эпизоды того, что довелось пережить, и что-то неясное, мутное, возможно то, чему надлежит быть вскоре. Было тут место и шторму, что трепал бригантину, как игрушку, и огромным волнам, и скалам, выросшим из моря прямо на нашем пути, и чудовищам, что пробуждались при нашем приближении. Снова над волнами показался скат, он распахнул свои «крылья» и смотрел на меня, руки обожгло так, что я вскрикнул во сне и сжал кулаки. Открыл глаза, понял, что я на берегу, что опасности никакой нет, что доктор и Тэйлор отошли в сторонку и совещаются, а Морган сидит напротив меня, что-то жует и смотрит с плохо скрытой насмешкой. Но мне было плевать на то, что он там себе подумал, я разжал кулаки, посмотрел на ладони, ожидая увидеть на них кровь и лохмотья содранной кожи, но ничего этого не обнаружил. Вообще ничего: ни ран – старых или свежих – ни шрамов. Ладони были гладкими и ровными, какими были до того дня, когда я хватался за канат, чтобы не слететь в море.

Я крутил руками так и этак, смотрел то со стороны, то вблизи, но ничего не менялось. Шрамы, еще толком не зажившие и иногда кровоточившие, пропали, затянулись, исчезли без следа, точно их никогда здесь и не было. Но я отлично помнил их, помнил, как они саднят от мыла, как болят, если долго не разжимать пальцы. Но сейчас все было по-другому, я ничего не понимал, не знал, что делать, поднялся на ноги и направился к доктору, чтобы рассказать ему, что случилось.

Я еще не совсем проснулся, видения и кошмары еще не отпустили меня, крутились где-то на краю сознания Я шел к Тэйлору и Лесли, как сомнамбула, чувствуя при этом, что какая-то новая мысль появилась у меня в голове, но еще толком не оформилась, а уже рвется наружу. И что эта мысль очень важная, что я должен немедленно все рассказать братьям, и от того, как быстро я все пойму, зависит очень многое. Братья смотрели на меня, я глядел то на них, то на свои ладони, доктор шагнул ко мне, собрался что-то сказать… и тут грянул взрыв.

Далекий, но отчетливый и громкий, он раздался со стороны моря, за ним последовал еще один, потом в полной тишине мы все услышали треск автоматных очередей. Две короткие, одна длинная, точно кто-то в истерике жал на спуск, пока не высадил весь магазин, потом еще одна короткая и снова стало тихо. Доктор замер на полпути ко мне, медленно обернулся к Тэйлору, тот посмотрел на нас, потом на Хантера и скомандовал почему-то шепотом:

– Наверх, быстро! Глянь, что там, и сразу назад! Не высовывайся!

Хантер кинулся выполнять приказ, перемахнул через Джойса, что так и лежал на траве, кинулся к горке у бортика бассейна и быстро оказался на верхней площадке. В руках у него оказался небольшой бинокль, я видел, как блеснули линзы, Хантер приставил его к глазам и несколько мгновений смотрел в сторону моря. Потом отвел бинокль, снова посмотрел в него и крикнул: