Он не впервые так со мной поступил. В самом деле, расчет простой: что ему может сделать женщина? Особенно такая, как я…

И я ясно вспомнила, как с точно такой же ухмылочкой Ставиский мне год назад сказал, что он меня бросает. Да, у нас с ним был роман, не удивляйтесь… А оставил Грег меня вскоре после того, как я оказала ему огромную услугу, сведя с одним из богатейших коллекционеров в Европе.

Ставиский тогда стоял передо мной на коленях и твердил, что благодарен мне по гроб жизни. А через месяц — бросил, все с той же наглой ухмылочкой. А теперь вот это надувательство с Чашей… Вы правы, все было вот здесь. И я решила — хватит. Шприц Джинна мне принесла еще за две недели до этого… И вот я сунула шприц в карман и предложила Грегу поехать прогуляться «к Давиду» — мы там любили сидеть…

Там, на нашей любимой скамеечке, я ему этот шприц воткнула. Все действительно произошло очень быстро. Сама не знаю, откуда взяла силы подтащить его к памятнику. Но мне очень хотелось с ним напоследок сделать еще что-то мерзкое. И вот я его усадила. И заставила смотреть в небо.

«Вот теперь ухмыляйся сколько хочешь…» — сказала я ему. Выкурила сигарету — я сигареты держу здесь для гостей. И уехала домой. Дурных снов не видела. Совесть меня не мучила.

В кабинете снова висело молчание.

— Пора ехать, — сказал Потемкин. — Сандра, я задержусь здесь. Вы вдвоем идите спокойно, не привлекая внимания сотрудников, и садитесь в мою машину.

* * *

— И вот у нас с вами опять неслужебные отношения, сэр… — Сандра улыбнулась так, как только она умела улыбаться — полуулбыка, полунамек, полувызов… — Ну а я — как Пенелопа… Буду ждать, когда вы теперь снова у нас появитесь.

Вид с горы, с широкой террасы ресторана «Одиссей», был замечательный. Огни, огоньки, огонечки — ни конца не видно, ни края… Долина Сан-Фернандо тянулась между горами миль на тридцать с лишним. И в эти тридцать миль помещались и города, и городки, и поселки, и промышленные районы, и жилые комплексы. Все это пространство с юга и с севера было ограничено горными цепями. За южными горами Санта-Моники лежали собственно город Лос-Анджелес и старые соседние городки и районы. За северной горной грядой тянулась плоская, как стол, равнина. Садись в автомобиль и катись часов пять до самого Сан-Франциско или до Сакраменто — это уж кому куда. Просто, выбирая эту дорогу по равнине — фривей номер пять, ты ставишь управление на автопилот, а сам только время от времени поглядываешь, чтобы не произошло ничего экстраординарного.

— Мне будет тебя не хватать, — сказал Потемкин. — Мне и сейчас тебя не хватает.

Сандра протянула к нему бокал, они чокнулись и выпили…

Они были вместе уже почти сутки. И время это казалось бесконечным, и нежность, которую они друг к другу испытывали, — тоже. Но каждую минуту оба знали, что на рассвете у Потемкина — рейс.

И говорили о чем угодно, только не об этом…

— Самое интересное, — вдруг сказала Сандра, как будто они с Олегом только что прервали разговор о событиях на «Изумрудных Лугах». — Самое интересное, что ведь Ставиский был обречен. Даже удивительно, какую порочную ситуацию он сумел создать вокруг себя. Смотри: Айлин убила его, действуя более или менее импульсивно, так ведь? Предположим, что этого бы не случилось. Тогда выполнили бы «заказ» люди Ньюса Косты — ты в этом сомневаешься?

— Ничуть.

— Давай пофантазируем… Предположим, и люди Косты по какой-то там причине этого не сделали. Тогда вступил бы в действие третий эшелон — кто-нибудь из команды Корба Вентли. Покойный Грейслин уже никому ничего не расскажет, но я уверена, что Вентли и прочие тузы — кто там дергал за веревочки? — узнали, что Ставиский хочет их обойти, и высказали Грейслину свое недовольство. И я не поручусь, что Эдвард Грейслин действительно не знал о том, что Джинна украла у него шприц и отдала Айлин. У меня иногда такое впечатление, что Грейслин сам этому способствовал — делая вид, конечно, что ничего не знает…Так что Грег Ставиский сам вырыл себе яму. Не пойму только почему. Он же был вроде человек опытный.

— Знаешь, — сказал Потемкин, отпив глоток, — у меня был любимый учитель Бене. И он старался как мог выбить из нас привычку мыслить шаблонами. Рассказывал о дао. Ты молодая и, слава богу, никогда не жила в тоталитарном обществе. Но там даже слова эти — дао, янь-инь, ци — это все не то что было под запретом, этого для обычных людей просто не существовало… А Бене уже ничего не боялся — и вот рассказывал нам… О роли пустоты в дао. О животворной энергии ци. — Потемкин взял Сандру за руку и поцеловал. — Он учил нас старинному восточному умножению с использованием пальцев рук как арифмометра. Он… в общем, многое он делал, чтобы мы стали профи… И вот однажды в совершенно неподходящий для этого момент — мы занимались, кажется, изучением методики допроса — Бене вдруг спросил: «Что, по-вашему, является главным фактором, определяющим безопасность дорожного движения?»

Пошли ответы: соблюдение правил движения, внимание за рулем, техническая исправность автомобиля… Учитель всех выслушал и сказал тихо: «Запомните: главный гарант безопасности движения — это взаимоуязвимость автомобилей. Как только на дороге появляется автомобиль, неуязвимый для других машин, — безопасности конец. Подумайте об этом на досуге».

Так вот, к твоему вопросу. Думаю, Ставиский в какой-то момент почувствовал себя неуязвимым. Слишком все у него хорошо получалось, слишком гладко все складывалось… И он решил, что так оно и будет всегда. И потому — я с тобой согласен — он был обречен. Наверное, потом, уже перед гибелью, он это почувствовал — все мы чувствуем, когда совершаем ошибки. Но было уже поздно…

— А мы с тобой чувствуем, когда совершаем ошибку, или нет? — спросила Сандра.

— Когда мы с тобой, мы не ошибаемся, — ответил Потемкин.

Ничего подобного в Лос-Анджелессе в реальности не происхоило, все герои и события вымышлены.