Тем не менее, Виктор заставил себя сделать еще один шаг вперед. Он каждую секунду ожидал услышать выстрел и почувствовать чудовищной силы удар, который отбросит его к дальней стене комнаты. Но, несмотря на это, продолжал надвигаться на старика, понимая, что даже если захочет, остановиться уже не сможет. Неведомая сила толкала его вперед, и сопротивляться ей было невозможно.

«Мы все здесь сходим с ума, – отстраненно подумал он. – Оказывается, безумие – это заразная болезнь, вроде гриппа. Теперь и я подхватил этот вирус».

Старик с сухим щелчком взвел курки. Отверстия стволов, разросшиеся до размеров железнодорожных тоннелей, смотрели прямо в лицо Виктору. Катя что-то крикнула, но он не разобрал слов. Крик доносился издалека, словно с луны. Зато звук разбиваемых ставней и полные отчаяния вопли старухи отдавались в голове гигантским колоколом.

Он сделал еще два шага. Хозяин отступил и уперся в тумбу с телевизором. Больше пути назад не было. Он был загнан в угол. Виктор понял, что сейчас раздастся выстрел. Но его рука, которая больше не подчинялась сознанию, сама собой медленно вытянулась вперед, в попытке схватить ружье.

«Вот сейчас, – подумал Виктор, с некоторым удивлением следя за собственной рукой. – Сейчас…»

Он уже слышал грохот выстрела, чувствовал, как запах пороха резко бьет в нос, ощущал на лице обжигающее дыхание пороховых газов, вырывающихся из обоих стволов… Выражение глаз хозяина изменилось, пожар безумия неожиданно погас, и теперь в них светилось торжество, какая-то дикая безудержная радость.

«Вот и все», – пронеслось в голове, и Виктор внезапно почувствовал сильнейшее разочарование. За мгновение до смерти в голову пришла такая простенькая мысль. Даже мыслью эти слова назвать можно было с натяжкой. Абсолютно пустая голова и никаких чувств, кроме опустошенности.

Но вместо всего того, чтобы нажать на спусковые крючки и разнести голову непрошенного гостя на молекулы, хозяин дома вдруг опустил ружье и сказал:

– Хорошо. Вы победили. Берите.

Виктор пошатнулся и схватился за спинку кровати, чтобы не упасть. Он был уверен, что сейчас потеряет сознание. Голова шла кругом, из ног какой-то остряк вытащил все кости и напихал вместо них ваты, в глазах яркие цветные точки бешено отплясывали твист. Сердце же, разделившись на тысячи маленьких сердечек, разбежалось по всему телу и теперь пульсировало в каждой клеточке.

– Вы правы, а я не прав, – донеслось до Виктора. – Берите ружье и пойдемте, разберемся с этим мерзавцем. Я больше не могу сидеть в этой чертовой комнате. Еще несколько дней, и я свихнусь. Нужно что-то делать. Берите же, ну!

Виктор заставил себя оторвать руку от кровати и взять протянутую хозяином двустволку.

– Витя, а как же я? – Катя схватила его за плечо.

Тяжесть оружия в руке вернула Виктору ощущение реальности. Он до боли сжал прохладное цевье и посмотрел на девушку:

– Закрой дверь и сиди здесь. Не вздумай никому открывать. Только мне или Валентину Петровичу. Мы скоро вернемся.

– Я боюсь, дурак ты этакий!

– Не бойтесь, барышня, – встрял хозяин, успевший вооружиться кочергой. – Двери очень прочные, ставни тоже. Не дом, а цитадель.

Вопли ужаса, доносившиеся с улицы, перешли в совершенно безумный вой.

– Все, Катюша, времени нет. Кажется, он забрался в дом, – сказал Виктор. – Запрись и сиди. Мы быстро.

– Да, – кивнул хозяин, глаза его возбужденно поблескивали из-за очков. – Мы очень быстро. Вы готовы?

– Кажется, готов.

– Тогда пошли скорее!

Виктор бросил ободряющий, как ему казалось, взгляд на Катю, потом решительно развернулся и направился к двери. Сзади слышались тяжелые шаги хозяина.

Уже взявшись за ручку двери, Виктор подумал, что, похоже, недооценил старика – тот оказался покрепче духом, чем виделось сначала. И еще он успел подумать, что слишком часто допускал эту ошибку – доверял первому впечатлению, не давая человеку полностью раскрыться. Просто ставил диагноз и на этом успокаивался. Это была его последняя мысль. А потом он услышал, как Катя коротко взвизгнула «Витя!», и ему на голову обрушился небесный свод, а мир разлетелся на миллионы иззубренных осколков.

* * *

Голова разламывалась от боли. В затылок словно назабивали гвоздей. Виктор с трудом разлепил один глаз и тут же зажмурился. Тусклый свет керосиновой лампы показался ядерной вспышкой. Тошнота накатила тяжелой удушливой волной.

Он попытался перевернуться на бок, но тело не послушалось. Руки и ноги оставались неподвижными, как он ни напрягал мускулы. Единственное, чего добился – повернул голову так, чтобы давление на пылающий болью затылок чуть-чуть уменьшилось. Это движение отняло последние силы. Он обмяк.

Что с ним случилось? Обморок? Тогда, во время драки у машины, псих хорошо заехал ему. К тому же, падая, он здорово приложился затылком о бампер. Наверняка схлопотал сотрясение мозга. Так что обморок вполне возможен. Виктор знал, что иногда сотрясение может дать о себе знать и через неделю. Внезапные головокружения, потеря сознания, приступы тошноты. Все эти прелести иногда выжидают несколько дней, прежде чем появиться во всей красе. Итак, возможен внезапный обморок? Да. А затылок? Падая снова приложился им. Всему можно найти удачное объяснение, если захотеть. И все же что-то было не так.

Чтобы выяснить, в чем загвоздка, Виктор заставил себя открыть глаза, хотя делать этого ох как не хотелось. Свет причинял почти физическую боль. Которой и так уже было, хоть отбавляй.

Он лежал на спине, вывернув голову, а рядом с ним, меньше чем в шаге, лежала Катя. Лежала, странным образом заведя руки за спину и подогнув колени. Один глаз у нее припух, и вокруг него наливался приличных размеров синяк. Губа была разбита, и кровь размазалась по нижней части лица, отчего казалось, что девушка неумело воспользовалась чересчур яркой помадой.

– Шошилось? – едва ворочая распухшим языком, пробормотал Виктор.

Катя поджала окровавленные губы, как обиженная девочка.

Он снова попытался встать, но руки не слушались, и после нескольких неуверенных движений он понял, что они связаны за спиной.

– Какого черта? – сказал Виктор, ни к кому конкретно не обращаясь.

Девушка не проронила ни слова. Зато откуда-то из-за спины раздался голос хозяина:

– А, очнулись? Хорошо, я уже начал волноваться.

Услышав эти слова, Катя ожила:

– Ты, старый мерзкий ублюдок! Развяжи меня сейчас же, сволочь! Слышишь ты, кусок идиота? Псих, гребаный псих! Развяжи меня!

– Тихо-тихо, барышня. Не надо так кричать. К сожалению, просьбу вашу я должен отклонить.

– Скотина, скотина, скотина!

– Да что здесь происходит? – воскликнул Виктор.