Мальчик пас овец. У мальчика была собака. По рассказам – чертовски умный пес. Обычно для деревенских собака – это пустое место. Бегает, лает, жрет изредка и все, пользы никакой. Но этого пса мальчишка очень любил.

Людоед напал на пастушонка ближе к вечеру, когда уже пора было гнать стадо в деревню. Потом выяснилось, что жертвы он оглушал чем-нибудь тяжелым, и тут же перегрызал им горло. Зубами, как дикий зверь. Но в этот раз он допустил оплошность. Почему-то не заметил, что неподалеку от мальчишки дремлет пес. А может, и заметил, просто не придал этому значения – пес-то был небольшой, поменьше лайки. А вот пес его почуял. Он залаял в тот момент, когда Прохор показался на опушке леса. Мальчик заметил его вовремя и успел бы убежать, но оступился и упал. В следующую секунду людоед схватил его. Схватил, совсем позабыв о собаке. Деревенские псы в большинстве своем трусливы. Простые дворняги, которых никто не учит, как нужно задерживать преступников. Но этот пес, был видимо, той игральной костью, которую бросила рука Бога. Он вцепился в плечо Прохора, решив любой ценой спасти хозяина. Будь собака крупной или специально обученной, на этом все бы и закончилось. Но мужчине удалось стряхнуть пса, потеряв при этом клок мяса и рукав плаща. Пес бросился на него снова, но у мужчины был нож. Он достал его и ударил собаку в бок. После этого людоед, схватив мальчишку, скрылся в лесу.

Пес проявил чудеса самоотверженности. С колотой раной в боку, он схватил окровавленный рукав и потрусил домой. Стоял май, и крестьяне как раз возвращались с сенокоса. Пес подбежал к родителям мальчика, положил рукав в пыль у их ног, несколько раз тявкнул, глядя в ту сторону, где потерял хозяина, а потом лег на землю и закрыл глаза. Он сделал все, что мог и умер, я думаю, с чистой совестью. К счастью, родителям не потребовались дополнительные разъяснения. Все были на взводе после стольких смертей.

Тут же собрались мужчины. Вооружились, кто чем, взяли двух собак, обученных идти по кровяному следу – гордость председателя колхоза, любителя охоты, и пустились в погоню. Никто и не думал о том, чтобы схватить преступника и сдать властям. Им даже не пришлось сговариваться. Если бы кто-нибудь попробовал настоять на том, чтобы соблюсти закон, его убили бы на месте.

Прохора нагнали почти у самого дома. Собаки вывели людей прямиком к логову людоеда. Тогда-то и выяснилось, почему дом было невозможно найти. Он стоял в самом центре небольшого, но почти непроходимого болота, на единственном островке твердой земли. Совсем рядом со старым кладбищем. Никому и в голову не могло прийти, что человек может построить здесь дом. Хотя, домом это назвать было сложно – скорее грубо сработанный, но прочный шалаш на сваях.

Прохор, потерявший много крови, не мог быстро бежать. К тому же, на руках у него было тело мальчика, которому он успел почти полностью отгрызть голову. Говорят, он даже не подумал бросить жертву. Так и ковылял с ней по едва приметной тропинке, все дальше и дальше в глубь трясины.

Ему удалось достигнуть островка земли. Там он остановился и стал громко звать мать, не обращая внимания на приближающихся людей с кольями и факелами.

Хозяин дома замолчал, испытующе глядя на Виктора, мол, как вам история? Пальцы его беспокойно бегали по стволам ружья, касались курков, поглаживали полированное дерево приклада и снова возвращались к черным стволам.

– И чем все закончилось? – спросила Катя. – Его убили?

Старик усмехнулся:

– Да, его убили. Во всяком случае, после того вечера люди перестали пропадать. В деревне стало тихо и спокойно. Но самое интересное, что никто из тех, кто принимал участие в той погоне, не обмолвился ни словом о том, как именно расстался с жизнью Прохор. Они словно сговорились держать это в тайне. Всем было ясно, что Прохор мертв. Но никто так и не узнал подробностей его гибели. Никто, кроме тех, кто отправил его на тот свет. Но эти люди, как я уже сказал, унесли тайну с собой в могилу. По-видимому, его смерть произвела на них очень сильное впечателение. Лишь раз кто-то по пьянке обмолвился, что Прохор, когда помирал, кричал жутко. Просто сумасшедшие вопли были. Но кричал не он один… Слышали еще женские крики, хотя баб там поблизости не было. И голос, в этом человек был полностью уверен, голос принадлежал бабке Пияде. Будто она помирала вместе с любимым внучком.

Хозяин снова замолчал, явно ожидая комментариев.

– Это, конечно, чудовищно, если… – Виктор хотел сказать «если это правда», но, поймав взгляд старика с этой сумасшедшинкой на самом дне, передумал, – … если вдуматься. Но какое отношение ваш рассказ имеет к нашей ситуации? Уж не хотите ли вы сказать, что…

– Я еще не закончил, молодой человек, – перебил его хозяин. – То была только первая половина истории. Так что наберитесь терпения.

Старик закурил очередной бычок и уже открыл рот, чтобы продолжить рассказ, но тут с улицы донесся неясный шум. Хозяин подпрыгнул на кровати и судорожно вцепился в ружье. Тлеющий окурок выпал изо рта, но он даже не заметил этого.

Виктор с Катей тоже замерли, напряженно вслушиваясь в тишину, ожидая повторения этого звука. И он повторился. Это был звон разбившегося стекла. А следом за ним ночь пронзил истошный старушечий визг.

Сергей шагал по дороге, не обращая внимания на чавкающую под ногами грязь, не чувствуя холода, и, о радость, позабыв обо всех глупых детских страхах, которые чуть не свели его с ума. Тяжелые канистры с бензином, казалось, оттягивали руки до колен, но и это его не сильно заботило.

Встреча с дедом была скрыта плотной пеленой тумана. Он уже не мог сказать с уверенностью, видел ли вообще Афанасия Парамонова, мирно скончавшегося три года назад. Хотя помнил точно, что в тот момент, когда он поднял глаза и увидел перед собой деда в длинном светло-сером дождевике, у него не возникло и тени сомнения в том, что все это не бред. Ему и в голову не пришло, что такого попросту не может быть. Как во сне, когда самая абсурдная ситуация кажется вполне логичной и реальной.

Да и, в конечном счете, все это было не так уж важно – реальность, нереальность… Сергей чувствовал себя спасенным, вот что главное. Там, в темноте, таилось зло. Оно было готово броситься на него, растерзать, превратить в окровавленные ошметки, разбросанные по всему лесу. И от этой печальной участи его спас дед. Он явился вовремя, чертовски вовремя. Еще чуть-чуть, и Сергей был бы мертв. Или сошел бы с ума. Но благодаря деду он жив. Жив и находится в своем уме… Ну, разве что, его представления о том, что возможно в этом мире, а что – нет, претерпели некоторые изменения. Совсем незначительные. Просто расширились границы допустимого. Это ведь не сумасшествие?..

– Конечно, нет! – громко сказал Сергей и рассмеялся от радостного понимания, что хриплый голос, отдающийся глухим эхом в ночном лесу, не пугает его, как несколько минут назад.

И вообще, пускай о том, что возможно, а что нет, рассуждают зануды вроде Витьки. Ограниченные псевдонаучным взглядом на мир зануды, для которых слово «вера» пустой звук, а понятие «необъяснимое» равноценно откровенной лжи. Они не видят дальше собственного носа. Их крошечный, живущий по законам ньютоновой физики мир, сер, скучен и убог, но именно это является для них доказательством его истинности.