Кэбмен открыл дверцу. Басараб неторопливо вылез из экипажа, с интересом разглядывая театр. Квинси зашагал за ним ко входу. Из головы не выходили слова актера. Неужели он намекает, что для достижения цели придется кого-то запугать? Его воспитывали совсем по-другому. Но Басараб сам себя сделал, и успех налицо. Видимо, Басараб хотел преподать ему ценный урок.

В вестибюле Квинси помедлил, чтобы глаза привыкли к тусклому освещению. В воздухе стоял привычный запах грима, и от него становилось спокойней. Сторож открыл им дверь и впустил в зрительный зал. Юноша едва поспевал за актером.

Они шагали по проходу между рядами. Лампы в зале горели в полсилы. Из тени возник Гамильтон Дин с приветственно протянутой рукой.

— Квинси! Мистер Басараб! Добро пожаловать!

Пожав руку актеру, Дин вздрогнул, словно не ожидал от гостя такой силы.

— Сразу перейдем к делу, полагаю?

Квинси молча кивнул и последовал за Дином, но Басараб даже не шевельнулся. Угрожающий взгляд пригвоздил юношу к месту. Актер предоставлял ему действовать самостоятельно, проверяя, способен ли он выполнять указания.

— Не сочтите за неуважение, — начал Квинси, — но мистер Басараб сначала хотел бы поговорить с мистером Стокером. Наедине.

Дина неожиданная дерзость привела в замешательство, и ответил он с прохладцей:

— Решение пригласить мистера Басараба принял я. Мистер Стокер здесь ни при чем.

Тон управляющего не допускал возражений. Квинси растерялся. Дин пошел им навстречу, однако Басараб твердо намерен побеседовать со Стокером без свидетелей. Надо уладить щекотливую ситуацию. Что ж, назвался актером — будь любезен играть. Квинси встал вплотную к управляющему и посмотрел ему в глаза. Впечатление театрального злодея он усилил холодной властностью, скопированной у наставника. Дину, судя по беспокойному взгляду, явно стало не по себе. Басараб прав! Страх — великое дело.

Не успела новая тактика принести плоды, как Басараб положил руку на плечо юноши и оттащил его назад.

— Пожалуйста, мистер Дин, — произнес он. — Хотелось бы избежать досадных недоразумений. Позвольте мне растопить сердце мистера Стокера моей единственной в своем роде интерпретацией его замечательного персонажа, не углубляясь в финансовые подробности, из-за которых одни только споры. Вы же не будете возражать?

Квинси никак не ожидал от наставника таких медовых речей. Выходит, Басараб намеренно спровоцировал его на агрессию? Да нет же! Юношу озарило: в этой игре он был кнутом, а Басараб — пряником. Пережив легкий испуг, управляющий с большей готовностью откликнется на вежливую просьбу. Да, этот человек — гений. У него многому можно научиться.

Дин с улыбкой указал на дверь, ведущую за кулисы.

— Прошу!

Отвесив учтивый поклон, Басараб вышел, Квинси перевел взгляд на сцену. Как же ему повезло! Великий актер явно знал, как добиваться цели. Каждая минута, проведенная с Басарабом, — это ценные знания, которые приближают его к желанной мести.

Опираясь на трость, Стокер присел за стол в своем уединенном кабинете. Времени у него оставалось в обрез: Джона Бэрримора нужно срочно вернуть в Лондон. На последнюю телеграмму актер ответил, что для перемены решения уже слишком поздно. Его сестра, Этель Бэрримор, выхлопотала для него роль в пьесе «Мгновение жизни» Джеймса Барри, которую собирались ставить в театре «Критерион» на Бродвее. Спектакль будет идти всего несколько вечеров; потом Бэрримор уедет в Калифорнию.

Из опыта общения с Генри Ирвингом Стокер знал: существует верный способ соблазнить любого актера — написать для него сильную роль. Он вложит в уста Дракулы такой монолог, что отказаться будет невозможно. Самолюбие погонит Бэрримора обратно в «Лицей»: он ни за что не допустит, чтобы такая слава досталась кому-нибудь другому. Для начала нужно переслать готовые страницы старому знакомому — Джорджу Болту, управляющему нью-йоркскими отелями «Уолдорф» и «Астория»; Бэрримор всегда останавливался в одном из них, когда выступал на Бродвее. Мистер Болт лично передаст актеру обновленную версию сценария.

Каждая мелочь в этом захламленном кабинете напоминала о Генри Ирвинге. Стены украшали афиши всех размеров, в углустоял деревянный манекен в натуральную величину, облаченный в костюм Мефистофеля, в котором Ирвинг блистал в их совместной постановке «Фауста», имевшей оглушительный успех. Брэм поднял глаза на портрет, где актер представал в томже демоническом одеянии. Дракулу должен был сыграть Ирвинг, а не Бэрримор и не этот треклятый Басараб, которого Дин пытается ангажировать за его спиной. Но Ирвинг повел себя глупо. Прислушайсяон к нему, Стокеру, его жизнь завершилась бы еще одной великой ролью, а не медленной смертью от пьянства Тогда Стокер, как всегда, поступился своим честолюбием в угоду чужим желаниям. На этот раз он будет слушать только одного человека — самого себя. Видит Бог, лишь Брэму Стокеру решать, кто воплотит на сцене его Дракулу!

Вот теперь самое время браться за перо! Ярость станет его проводником к величию. Он устроился поудобнее и обмакнул перо в чернила.

Стокер не написал и нескольких строчек, как в дверь постучали. Старик в бешенстве отбросил перо. После давешней ссоры Дину должно было хватить ума не беспокоить его в такие минуты. Стокер хотел послать незваного гостя прочь, но тут дверь распахнулась, и на пороге возник высокий мужчина с проницательными темными глазами и угольно-черными волосами. Стокер даже на миг уверовал, что это призрак Ирвинга явился проклясть неумеху, загубившего его театр. Однако мужчина подошел поближе, и наваждение развеялось.

Глубоко посаженные глаза не отрываясь глядели на писателя, отчего тот почувствовал себя мышью под взором ястреба. Во властном лице незнакомца, наделенном чертами восточноевропейского аристократа, сквозило нечто странное. Стокер наконец узнал человека с рекламных фотокарточек, которые случаю занес ему Дин. Басараб. На ум пришли слова Эллен Терри, одной из ведущих актрис в труппе Ирвинга: «Никогда не доверяйте улыбающимся актерам; это всего лишь очередная их маска».

— Решили подправить сценарий? — поинтересовался Басараб.

— Я ждал вашего прихода.

Стокер прикрыл незаконченную страницу. Этой минуты он боялся с тех пор как встретил юного Харкера. Что молокососу на самом деле известно? Случайности здесь быть не могло. Чем больше Дин якшается с Квинси и Басарабом, тем больше риск, что выяснится, как на самом деле родилась его книга.

Он отогнал угрызения совести. В конце концов, ничего преступного за ним не числится. Он всего лишь соединил в одно целое собственный сюжет и фантастическую небылицу, услышанную однажды в пабе.

В те дни Стокер работал — без особого успеха — над романом о вампирах, недобрым словом поминая годы службы в юридической конторе, что убили его воображение. И вот как- то вечером он встретил в пивной странного человека, который был готов рассказывать и рассказывать, лишь бы собеседник покупал ему выпивку. В его пьяной болтовне Стокер обрел источник вдохновения. Первым делом он сменил имя своего злодея с «графа Вампира» на «графа Дракулу». В звуках имени Брэму слышалось жуткое гэльское слово drochfhoula, «плохая кровь». Откуда ему было знать, что история этого безумца — не выдумка?