– Вы это видите? – спросил Павел.

– Ага, – сказала Нина.

– А где все? – спросил Гриша.

– Они уехали, – сказал Андрей.

– Интересно, куда? – спросил Гриша.

– Не интересно, – ответил Андрей.

Площадь между корпусами была пуста. Армия, с которой они готовились сразиться, исчезла.

– И что нам делать? – спросил Андрей.

– Ждем темноты, – сказал Павел.

Нина покачал головой:

– Не вижу смысла. Идем искать.

К стойке подошла сотрудница авиакомпании в форме и стала разбирать бумаги. На табло высветилось название рейса и время отправления. Пассажиры тут же выстроились в очередь. Курашов встал последним.

– Подождите, что вы встали, еще не объявили посадку, – недовольно сказала сотрудница компании.

Курашов не знал, что ему делать. Он снова и снова звонил Железняку, но тот больше не брал трубку. Курашов больше не верил в его внезапную болезнь. Сейчас он был на девяносто девять процентов уверен в том, что Железняк его обманывает, что он просто ничего не сделал. А это значило, что он должен лететь в Красноярск и продавать свой завод. Но оставался один процент, один ничтожный шанс на то, что Железняк действительно приедет в последний момент.

– Ну давай, где ты? – бормотал Курашов, всматриваясь в лица пассажиров. Иногда ему казалось, что он видит идущего к нему Железняка, но это каждый раз был не он.

Он смотрел на пассажиров, которые один за другим подходили к стойке, показывали билеты и уходили по застекленной лестнице вниз, где их ждал автобус. Вот прошла контроль пожилая женщина с толстой книгой в руке. Вот семейная пара с ребенком на руках. Вот девушка с красной сумкой. Курашов чуть напрягся и вспомнил ее имя. Ася.

Очередь к стойке была похожа на бикфордоф шнур, который быстро-быстро догорал. А когда этот шнур закончится, Курашов, как снаряд из пушки, улетит в свою будущую новую жизнь.

Какая это будет жизнь? Понравится ли ему? Он всю жизнь был рядом с заводом. Завод был частью его тела. Вернее, не так – он сам был частью завода. И вот сейчас, очень скоро, его вырежут из тела завода, как воспалившийся аппендикс. Завод будет существовать дальше сам по себе. А он – сам по себе. Вернее, опять не так. Он – сердце завода. И когда его вырежут, завод умрет. Ведь индусы не собираются развивать завод. Они не будут поддерживать его жизнь после извлечения из тела завода Курашова.

– Чего ждем? Особого приглашения? – спросила сотрудница авиакомпании и нетерпеливо дернула протянутой рукой.

Курашов вздохнул и протянул ей билет и паспорт.

Через секунду он спустился по лестнице и вошел в автобус, где уже стояли остальные пассажиры. Дверь автобуса закрылась, и он медленно поехал по полю.

Машины остановились во дворах. Люди в кожаных куртках доставали и проверяли оружие. Потом все вышли и выстроились в круг. В этот круг вошел Валентин.

Он осмотрел остальных и сказал:

– Пока мы ехали, у меня было время подумать. Я пойду один.

В круг втолкнули официанта в тельняшке. Он испуганно оглядывался и стучал зубами.

– Сколько их? – спросили у официанта.

– Семь человек. И девушка.

– Это безумие, – сказал один из кожаных.

– Значит, я сумасшедший, – сказал Валентин, – мы с ним договорились о том, что я приду один. Вы ждете снаружи. Не входите, пока я не скажу.

– А если мы услышим выстрелы? Что нам делать тогда?

– Вы услышите выстрелы, – сказал Валентин, – я надеюсь, что вы услышите выстрелы. Если только вы не глухие. – И повторил жестко: – Стоять на месте и ждать, пока я вас не позову.

Он быстро вышел из круга, перешел дорогу. Его ботинки застучали по деревянным ступеням.

Он на секунду остановился перед дверью, достал из карманов два пистолета и открыл дверь. Изнутри в лицо ему ударил свет.

Он шагнул внутрь.

И тут же загремели выстрелы.

Павел показал Андрею на кухню, а Грише на второй корпус, видневшийся за деревьями.

– Давайте разделимся, – сказал он, – встречаемся здесь через десять минут.

Они рассыпались по площадке, внимательно осматривая каждый метр коротко постриженной травы, каждое строение. И каждую секунду они ожидали, что их окликнут или выстрелят из-за угла очередного здания.

Но территория была пуста. Ни звука, ни голоса.

Так они обошли всю территорию, никого не встретив.

– Ты уверена, что он здесь?

– Уверена, – сказала Нина.

– Он здесь, – сказал Андрей.

Андрей крутил головой. Он чувствовал где-то рядом со своей головой тот очаг головной боли, который всегда сопровождал появление Лупоглазого. Но сейчас эта боль была не внутри его головы, а где-то рядом. Кружила вокруг, как маленькая огненная птичка. Как только он ее поймает, он поймет, где прячется Лупоглазый. Нужно только поймать, почувствовать, сделать шаг в правильном направлении.

– Нам нужно проникнуть в здания, – сказал Павел, – и осмотреть их одно за другим.

– Идем, – сказал Гриша, – с какого начнем?

– Мы не знаем, где он, так что можем начинать с любого, – сказала Нина.

– Давайте вот с этого. – Гриша показал на ближайшее здание.

– Нет, – сказал Андрей и показал на соседний корпус, – давайте вон туда.

– Почему туда? – заупрямился Гриша.

Павел посмотрел на Андрея, который неестественно вытянул и изогнул шею, пытаясь дотянуться до огненной птички, которая так и порхала над его головой.

– Идем, – сказал Павел и двинулся в сторону второго корпуса.

В этот момент дверь второго корпуса открылась и из нее вышел охранник с помповым ружьем в руке.

– Тихо! – крикнул Павел.

Гриша обернулся и вскинул автомат.

Охранник поднял ружье.

Глухой выстрел помповика и автоматная очередь слились в один звук.

Андрей упал, в ту же секунду почувствовав, как в голову вошла знакомая, острая и горячая боль.

Он поймал свою огненную птичку.

Пассажиры рассаживались по местам, раскладывали свои сумки по полкам над сиденьями. Где-то далеко позади заплакал ребенок, быстро и строго заговорила его мать. Пожилой мужчина разворачивал газету. Стюардессы сновали по салону самолета, помогая пассажирам найти свои места.

За иллюминатором буксир провез пустую тележку из-под багажа.