– Тебе, наверное, не терпится узнать результат, – сказал он, усаживаясь в видавший лучшие дни стул для посетителей.

– И что там у тебя? – спросил Валландер, оторвавшись от чтения и посмотрев на Нюберга покрасневшими от бессонницы глазами.

– Ничего.

– Вообще ничего?

– Ты же слышал, что я сказал, – Нюберг уже был готов завестись. – Отрицательный результат – тоже результат. Достоверно определить, где сделана мина, невозможно. Впрочем, мы думаем, что ее изготовили в Бельгии, на предприятии под названием «Пудр рони», или черт их знает, как они это произносят. Такая вероятность есть, если принять во внимание состав взрывчатки. Никаких осколков мы не нашли, радиус действия очень маленький, взрыв был направлен вверх. Это тоже указывает на бельгийское происхождение. А может, и не бельгийское – с уверенностью сказать невозможно. А что касается твоей машины, мы даже не можем доказать, что взрывчатка была в бензобаке. Короче говоря, результат исследования таков – отсутствие результатов.

– Я не сомневался, – сказал Валландер, роясь в своих записках. Он собирался задать какой-то вопрос Нюбергу и записал его на бумажке, а бумажка эта куда-то запропастилась.

– То же самое и с этим итальянским пистолетом, «бернаделли», – продолжил Нюберг. – Почти ничего не известно. Заявлений о краже подобного оружия не поступало. Все владельцы предъявили оружие по первому требованию. Стоит ли временно изъять пистолеты и провести пробную стрельбу, решать вам с Окесоном.

– Думаешь, это даст что-нибудь?

– И да, и нет. Я считаю, надо сначала проверить, не украден ли какой-нибудь «смит и вессон», а потом уже вплотную заняться «бернаделли». Нужно еще несколько дней.

– Сделаем по-твоему, – сказал Валландер и записал это в блокноте, чтобы не забыть.

– Никаких отпечатков в адвокатской конторе нет. Кто бы там ни застрелил Стена Торстенссона, пальцы к стеклу он не прижимал. Исследование писем Ларса Бормана тоже ничего не дало. Почерк его – Сведберг поговорил с обоими детьми Бормана.

– И что они сказали о формулировках? – поинтересовался Валландер.

– Каких формулировках?

– Письма написаны довольно странным языком.

– Сведберг же сказал, что Ларс Борман страдал дислексией.

Валландер нахмурился:

– Не припомню. Когда это он сказал?

– На одной из оперативок. Ты, должно быть, пошел за кофе.

– Может быть. Я поговорю со Сведбергом. Что еще?

– Я съездил и покопался в машине Густава Торстенссона. Там тоже никаких отпечатков. Проверил замки зажигания и багажника. Поговорил с патологоанатомом из Мальмё. И он и я уверены, что смертельный удар в шею получен им не в момент аварии. То есть он не ударился о крышу, в машине нет соответствующей детали. Короче говоря, его ударили сзади. Скорее всего, в тот момент, когда он вышел из машины. Если, конечно, предположить, что на заднем сиденье никого не было.

– Я думал об этом, – сказал Валландер. – Действительно, вероятнее всего, он вышел из машины. Кто-то подкрался сзади и нанес удар, послуживший причиной смерти. Затем инсценировал аварию. Но почему он остановился в тумане и вышел? Что могло его заставить это сделать?

– На этот вопрос я ответить не могу.

Валландер отложил ручку и откинулся на стуле. У него сильно болела спина. Надо было идти домой и поспать.

– Единственное, что заслуживало внимание в машине старика – пластмассовый контейнер, – сказал Нюберг. – Французский.

– А что в нем было?

– Ничего.

– И что тогда заслуживает внимания?

Нюберг пожал плечами и встал:

– Я видел раньше точно такой же. Года четыре назад, в лундской больнице. У нас было учебное посещение.

– В больнице?

– Память у меня пока еще хорошая. Точно такой же.

– А для чего такие контейнеры?

Нюберг уже взялся за ручку двери.

– Откуда мне знать? – пожал он плечами. – Не знаю. Но тот, что лежал в машине Торстенссона, был идеально пуст. Химически чистый контейнер. Такое впечатление, что им никогда не пользовались.

Нюберг вышел. Валландер долго прислушивался к его тяжелым шагам в коридоре.

Потом отодвинул бумажную кипу и поднялся со стула. Надо было ехать домой и спать. Он снял куртку с крючка и вдруг замер.

Что-то Нюберг сказал насчет этого контейнера. Прямо перед уходом.

И сразу понял. С курткой в руках, он тяжело опустился на стул.

Что-то здесь не так. Какого рожна в машине Густава Торстенссона лежит новехонький, ни разу не использованный контейнер? Пустой, к тому же, по-видимому, специального назначения.

Ответ мог быть только один.

Когда Торстенссон-старший покидал Фарнхольмский замок, контейнер не был пуст. В нем что-то было.

Значит, это был другой контейнер, а потом его заменили. На дороге в тумане. В тот самый момент, когда Торстенссон почему-то остановился и вышел из машины. И был убит ударом по голове. Ударом, нанесенным сзади.

Валландер посмотрел на часы – начало первого. Он подождал четверть часа, давая Нюбергу время добраться до дома, и набрал его номер.

– Какого черта? – спросил Нюберг, узнав голос Валландера. – Что у тебя там еще?

– Я тебя жду в управлении. Прямо сейчас.

Он приготовился к потоку проклятий.

Но Нюберг просто молча положил трубку.

Без двадцати час он уже стоял на пороге кабинета.

Этот ночной разговор оказался решающим. Он еще раз убедился, что прорыв в самых сложных расследованиях происходит там, где его не ждешь. Многие коллеги Валландера видели в этом подтверждение, что даже полицейскому должно немного повезти, чтобы вовремя выбраться из тупика. А Валландер думал, что дело не в везении, а в том, о чем говорил Рюдберг: хороший полицейский должен прислушиваться к своей интуиции. Критично, но прислушиваться. И верить.

В данном случае он чисто интуитивно чувствовал, что пластмассовый контейнер в разбитой машине Густава Торстенссона – важная деталь, хотя и не мог объяснить, почему. Поэтому он, несмотря на усталость, решил заняться этим прямо сейчас, не дожидаясь завтрашнего дня. Ему нужно было подтвердить свои подозрения. Поэтому он и позвонил Свену Нюбергу. Поэтому Свен Нюберг стоял сейчас в дверях кабинета и, как ни странно, не ворчал и не ругался. Он просто уселся на стул, и Валландер с удивлением обнаружил, что под пальто у него пижама.

– Ты, должно быть, шел очень быстро и сразу рухнул в постель, – сказал Валландер. – Если бы я знал, что ты уже лег, не стал бы звонить.

– Что ты хочешь сказать? Что ты зря меня сюда вытащил?