И, сцепив пальцы на животе, виновато потупил голову. Хорош артист, ничего не скажешь. Сцена покаяния была явно рассчитана на суровую Банкиршу, поскольку остальные шатуны, и я в том числе, не возражали по поводу повторного зачисления в коллектив бросившего было нас экскурсовода.

Агата, бесспорно, являлась женщиной прагматичной и подчинилась воле большинства, даже если и имела что-то против перезаключения договора с Рипом. Хриплый выждал небольшую паузу, убедился, что единство в команде восстановлено, после чего обратился к адаптеру:

– Ладно, валяй, выводи нас отсюда. Но учти: выкинешь такой фортель снова – намнем бока, мало не покажется. А то ишь чего удумал – поматросил, значит, и бросил! Мы кто, по-твоему?

– Не беспокойтесь, больше не повторится, – заверил нас Рип, увильнув от прямого ответа. Не исключено, что мы и впрямь являлись для адаптера кем-то вроде лохов, которых он собирался развести по-крупному. Однако при всем нашем недоверии к проводнику он был и оставался единственным чемпионом, который видел в нас – шатунах – не залетевший случайно в Ядро мусор, не забавных говорящих «зверушек», а нормальных живых людей. Поэтому в какую бы авантюру ни втягивал нас Рип, сегодня нам без него было просто не выжить. Что адаптер в очередной раз наглядно и продемонстрировал.

Горбун подошел к краю террасы и в молчании остановился над бездной, словно размышляя, бросаться ему вниз или повременить. Если верить Рипу, сейчас он был усердно занят поисками выхода из Юдоли. Но, как учил опыт путешествия по мрачной «окраине», эти поиски еще не гарантировали результат. Не укажи тогда Концептор нам дорогу, неизвестно, сколько еще времени Рип искал бы впотьмах нужный «выключатель».

Впрочем, ныне адаптер был уверен в том, что делает. Спустя пару минут прямо из стены под нами выдвинулась квадратная платформа размером примерно пять на пять метров. Сделана она была, как мне показалось, из вороненого металла и поначалу напоминала обычный выдвижной балкон. До тех пор, пока полностью не отделилась от стены и не зависла в воздухе возле нее.

Едва это произошло, Рип вышел из задумчивости и без колебаний перепрыгнул на платформу. А затем поманил нас к себе.

– А вот и лифт! Я и не сомневался, что он тут имеется, – оживился прапорщик и на радостях даже похлопал «лифтера» по плечу. – Не спрашиваю, каким колдовством ты, прохвост, его вызвал, но нам такие фокусы точно не по зубам. Сгребаем манатки, товарищи буржуи, и проваливаем из этой дыры. Видеть ее больше не могу!

– А что делать с этими? – спросил я Рипа, обведя рукой заваленный невменяемыми горбунами пол. Гвалт и эпилептические дерганья стихли – видимо, на чемпионах сказалась неведомая им ранее физическая усталость.

– Если желаете, можете тоже побросать их в Катапульту, – пожал плечами адаптер. – Но лучше не тратить понапрасну время. Пока чемпионы отойдут от шока – а после первого погружения в чужую реальность он будет долгим, по себе знаю, – пока поймут, что остались без командования, пока начнут принимать меры… Исчезновение Феба – ситуация неординарная. Еще ни один координатор гасителей не был подвергнут Катапультированию, так что сначала все бросятся на его поиски. Поэтому не забудьте для отвода глаз закрыть Катапульту. Этим вы не только избавитесь от улик и выиграете нам лишнее время, но и надолго блокируете местный канал связи с Беспросветной Зоной. Помните о своей уникальности? О ней я сейчас и толкую. Пусть теперь чемпионы попробуют отпереть после вас этот люк! Будут знать, как обижать Шатуна, Несущего Свет!..

Рип явно хотел преподнести нам сюрприз и намеренно не сообщил о том, что найденная им металлическая площадка – не лифт, а одно из местных средств транспорта. Причем принадлежало оно не обычному чемпиону, а самому Фебу, который, по всем предпосылкам, должен был уже отправиться в долгое путешествие от границы Вселенной к ее центру – отныне недостижимому для чемпиона Ядру. Это обстоятельство позволило нам прибрать к рукам бывшую собственность координатора – весьма редкую и ценную модель светопланера… Ну, или как еще обозвать летательный аппарат, который, несмотря на внушительный вес, мог парить в световых потоках, будто бронированный ковер-самолет?

Если бы Феб не канул в Беспросветной Зоне, мы, разумеется, ни за что не сумели бы воспользоваться его персональным средством передвижения. Но как только чемпион исчезал из Ядра, согласно местным законам, все его нажитое непосильным трудом имущество автоматически превращалось в бесхозное. И, как следствие этого, могло распределяться по вполне справедливому, на мой взгляд, правилу, что в земной интерпретации гласило: «Кто первый встал, того и тапки!» К кому из чемпионов в дальнейшем перекочевали тапки несчастного Феба, мы понятия не имели, но светопланер координатора по праву достался пройдохе Рипу. Впрочем, нам завидовать ему было бессмысленно. Мы – шатуны – все равно не смогли бы освоить даже азы «ментального» управления чемпионской техникой.

Вопреки ожиданиям, левитирующая платформа отправилась не вниз, а воспарила над Юдолью и начала стремительный подъем вдоль отвесного бока гасителя. Рип еще на террасе предостерег нас, чтобы мы не маячили по платформе, а присели, поскольку вряд ли наши хрупкие организмы испытывали когда-нибудь подобного рода перегрузки. Что адаптер имел в виду, мы поняли практически сразу, как только отправились в путь. Траектория полета светопланера менялась порой непредсказуемым, а зачастую и вовсе иррациональным образом. Ни один из земных летательных аппаратов не сумел бы воспроизвести подобные маневры. На такое были способны, пожалуй, лишь летающие тарелки да уже упомянутый мной ковер-самолет. В общем, получалась та же картина, что и с уборщиками. Разве только их можно было дезориентировать погружением в иную реальность, а искусственный светопланер – нет. Он подчинялся законам Ядра независимо от того, что сейчас фактически находился не в нем, а в Трудном Мире, где запущенные в воздух многотонные стальные плиты если и летали, то очень и очень недолго.

На нас же инерция и прочие земные «прелести», обязанные ощущаться при таком головокружительном пилотаже, воздействовали в полной мере лишь до тех пор, пока Концептор не высох и его излучение не вернулось к исходному. Это случилось еще до того, как мы перемахнули через хребет гасителя, и выразилось в исчезновении встречного ветра вкупе с тошнотой. И хоть вставать в полный рост и ходить по мечущемуся, словно перепуганная муха, светопланеру, мы пока не рисковали, крепкий иммунитет к морской болезни придал нам столь необходимый сейчас оптимизм. Наверное, за время нашего пребывания в Ядре это был первый случай, когда исчезновение привычных атрибутов Трудного Мира вызвало у нас не тревогу, а радость.

Наконец-то нашлось занятие, с которым опальный адаптер справлялся безупречно. Он вел светопланер с уверенностью настоящего пилота-аса и поневоле заставлял проникнуться уважением к своему мастерству. В отличие от нас Рип так ни разу и не присел, продолжая твердо стоять на ногах даже при резких маневрах; ни дать ни взять оловянный солдатик на подставке – игрушка, о которой нынешние «компьютерозависимые» дети имели представление лишь благодаря сказочнику Андерсену. Секрет подобной устойчивости крылся, разумеется, не в тяжелых ботинках чемпиона, а в его мультипроекционном восприятии действительности, помогающем быстро приспосабливаться к неблагоприятным условиям иных Вселенных.