встреча», — с волнением подумала дочь Арафинвэ, мысленно перебирая в памяти образы тех, кто мог оказаться тем самым Тэлепорно. С Феанаро из Альквалондэ уплыли в основном корабелы, их было не меньше сотни. Кто же из них? Ведь вряд ли обычный рыбак или портовый менестрель смог бы достоверно выдать себя за принца…

Кто же ты, Тэлепорно?

Вдруг в отвесном склоне открылась откидная дверь, и на образовавшийся мост вышел тот, о ком Артанис почему-то не вспомнила, хотя видела не единожды.

— Добро пожаловать в Дориат, дорогая племянница, — улыбнулся самозванец, почтительно кланяясь, как было принято при дворе короля Ольвэ.

Артанис прищурилась.

— Значит, это ты, — констатировала эльфийка без каких-либо эмоций.

— Тоже назовёшь меня проходимцем? — снисходительно усмехнулся Келеборн, однако дочь Арафинвэ видела в глазах самозванца страх.

— Не уверена, что ты заслуживаешь столь высокого звания, — съязвила дева.

Тэлеро рассмеялся, а потом прямо посмотрел на собеседницу.

— Рыба гниёт с головы, — неожиданно серьёзно сказал Келеборн, и его слова почему-то заставили Артанис внутренне содрогнуться, — каждый народ получает такого правителя, которого заслуживает. Лучше бы я сам тогда вышел на бой.

Дочь Арафинвэ не отвела взгляда, пытаясь понять, какой смысл был вложен в сказанное.

— Все боялись, — опустил глаза Келеборн, — мы боялись Нолдор, они — нас. Но, в отличие от народа Феанаро, мы, Тэлери, были уверены, что доплывём, что Улмо не позволит штормам погубить нас. Мы знали. Нолдор — нет.

Видя, что Артанис неприятно слышать намёки на трусость её родни, Тэлеро покачал головой.

— Знаешь, как выглядел перед казнью Вольвион? — спросил он с нажимом. — Сына короля унижали и морили голодом! Знаю, ты скажешь, что мой принц был не самым лучшим представителем рода Тэлери, и я соглашусь, что это так. Более того, я скажу, что ни один его бывший подданный не захотел умереть вместе с ним!

— Ты в том числе.

— Да, и это не делает мне чести. Я был готов биться в войске Феанаро, хотел искупить вину кровью. Но, когда его сын довёл похищенную из Альквалондэ деву до самоубийства, насильно сделав своей женой, я понял, что никогда не буду сражаться рядом с Нолдор.

Артанис со вздохом отвернулась, Келеборн не мог понять, верит ему эльфийка или нет, осуждает или отнеслась с сочувствием.

— Что за слова ты произнёс в начале рассказа? — спросила дочь Арафинвэ, снова посмотрев Келеборну в глаза. — Про рыбу, правителя и бой.

— Это сказал Вольвион перед тем, как лишился головы, — быстро ответил самозванец.

Поджав губы, эльфийка сделала шаг в сторону, из травы вспорхнули голубые бабочки, рассыпались по поляне и снова исчезли, словно их не было. Келеборн подошёл ближе, смотря себе под ноги.

— Жертва Вольвиона была напрасной, — тихо произнесла Артанис. — Айриольвэ, освободившись, не вернулся к отцу. Он сбросился с башни портового дворца.

— Знаешь, — Келеборн закрыл глаза и тяжело вздохнул, — позвав тебя на встречу, я ждал чего угодно: шантажа, угроз, обвинений, торга, насмешек… А в итоге мы рассказали друг другу ужасные вещи, и теперь я не знаю, что ещё говорить.

— Почему ты привёл меня сюда? — спросила подрагивающими губами дочь Арафинвэ.

— Потому что это не вызовет подозрений, — пожал плечами самозванец. — Здесь не просто набережная: это система водоотвода, а ещё… — сделав паузу, Тэлеро улыбнулся, — пойдём, покажу. Большинство этих туннелей строили наугрим, но кое-что пришлось дорабатывать мне. Не боишься, что я тебя здесь убью, как слишком осведомлённого свидетеля моих злодеяний?

— Тогда, посмотрим, кто кого, — усмехнулась Артанис и пошла вниз по единственному более-менее пологому участку берега. Желание узнать больше об устройстве подземного города пересилило даже очень спорные чувства, испытываемые по отношению к бессовестному лжецу, которого хотелось назвать множеством слов, гораздо более обидных, чем просто «проходимец».

***

Освещаемые зеленоватыми светильниками туннели соединялись между собой узкими ходами, двери которых были двойными и закрывались очень плотно. В потолке временами попадались люки, отмеченные различной гравировкой, смысл которой понять не удавалось.

— За дверью впереди, — сказал Келеборн, посветив фонарём перед собой на вытянутой руке, — вход в город. Войдя здесь, окажемся недалеко от дома главного архитектора. Обернись назад. Видишь, наверху один из люков очень широкий? Нам уже встречались такие раньше, в других туннелях. Думаю, самое время рассказать, для чего это.

Артанис слушала с большим интересом.

— Через большие люки можно быстро выбраться на поверхность, в них встроены лестницы. А маленькие люки с узорами-волнами находятся под рекой или специально выкопанными водоёмами. Откроешь — хлынет поток. Менегрот, принцесса, не так безопасен, как кажется. Представь, что будет, если здесь начнётся пожар.

Дочь Арафинвэ напряглась, не комментируя.

— Откроем люки, вода зальёт огонь. Но от дыма спасутся немногие. Майэ Мелиан говорила, что не допустит катастрофы, защищая город чарами, но наугрим настояли при строительстве на создании защиты от огня. Говорят, под землёй предостаточно жидкого пламени, которое только и ждёт, чтобы вырваться на волю и опустошить земли.

Осмотревшись и подумав обо всём увиденном, Артанис взяла фонарь из руки Келеборна.

— Скажи, мой дорогой дядя, — с лёгкой насмешкой произнесла дочь Арафинвэ, — праздник в честь пришедших в Дориат гостей ещё продолжается?

— Полагаю, да, — пожал плечами Келеборн, забирая назад фонарь.

— Пригласи меня на торжество, — хитро улыбнулась эльфийка, — люблю посещать пиршества в сопровождении дядюшек.

— Я должен об этом знать? — осведомился самозванец, снова лишившись светильника.

— Нет, я оценила прелесть общества дяди в Хэлкараксэ. Ты всё пропустил.

— Зачем тебе мой фонарь?

— Я ведь принцесса, а, значит, получаю, что хочу. А хочу я без причины.

Решив не спорить, Келеборн открыл дверь в город, и на эльфов полился таинственный сиреневый свет, смешиваясь с долетавшей издалека песней, которую исполнял какой-то хмельной эльф, подражая манере Даэрона:

Нелепо, смешно, безрассудно,

Безумно. Волшебно!

Ни толку, ни проку,

Не в лад, невпопад… Совершенно!

Приходит день, приходит час,

Приходит миг, приходит срок —

И рвётся связь.

Кипит гранит, пылает лед,

И лёгкий пух сбивает с ног.

Что за напасть?

И зацветает трын-трава,

И соловьём поёт сова,

И даже тоненькую нить

Не в состояньи разрубить

Стальной клинок.

Нелепо, смешно, безрассудно,

Безумно… Волшебно!

Ни толку, ни проку,

Не в лад, невпопад совершенно.

Приходит срок, и вместе с ним

Озноб, и страх, и тайный жар,

Восторг и