Прекрасный день

Меч с лязгом вошёл в ножны, и Маэдрос поморщился: звук выкованной в Средиземье стали резал слух скрежетом, не идущим ни в какое сравнение с песней валинорских сплавов.

«Не думал, что однажды пожалею, что отдал меч отца, — с досадой усмехнулся про себя Феаноринг, вспоминая, как желание умереть заставило отказаться от последней ценности, оставшейся от родителя. — Глупо было думать, что мой меч нужнее кому-то другому, что жизнь вот-вот закончится. Я ведь прекрасно знаю Финьо! Он бы не убил меня».

Поблагодарив двух воинов Телперавиона за тренировку, Маэдрос прислушался: среди постепенно рассеивающейся тьмы звучало множество голосов и песен, однако тот единственный певец, который был нужен, молчал.

Поджав губы и опустив взгляд, старший сын Феанаро Куруфинвэ размял плечи и, сделав несколько наклонов и поворотов корпусом, пошёл в сторону реки.

С каждым днём холодало, приходилось одеваться теплее, и перчатки из тонкой кожи, которые теперь неизменно носил Маэдрос, более не казались неуместной деталью одежды. Под ногами хрустели опавшие сухие листья, тьма постепенно рассеивалась, разумеется, из-за дивного сияния великого нолдорана, часто выходящего к народу в сопровождении менестреля и верных воинов, радуя сердца целительным светом и прекрасной музыкой.

Холодная вода бежала мутным серым потоком, из-за недавнего дождя берег размыло, и несколько кустов оказались в реке. Лишь молодые сосны и кедры оставались неизменно зелёными и полными жизни среди всеобщего осеннего увядания.

Проверив, хорошо ли держится на правой руке набитая лоскутами перчатка, Маэдрос сделал знак незаметно сопровождавшим его верным отойти дальше назад: здесь опасаться некого.

***

Издалека заметив брата, Макалаурэ встал с лежащего на песке бревна и замер, не уверенный, стóит ли идти навстречу. Менестрелю казалось, он уже привык ко всем произошедшим с Маэдросом переменам, кроме одной: раньше Нельяфинвэ почти всегда ходил с неподвижным, будто вытесанным из камня, лицом, но его глаза были красноречивее любых слов и мимики, а теперь ситуация изменилась на противоположную. Почему? Майтимо носил маску безразличия, возвышая себя над остальными, изображая равнодушие с тенью презрения? А теперь… Его больше не надо изображать?

Внутренне содрогнувшись от подобных размышлений, Макалаурэ смотрел, как брат, улыбаясь, шёл к нему, и сердце падало в пятки.

— Привет, Кано, — совершенно беззаботно произнёс Маэдрос и вдруг крепко обнял побледневшего менестреля. — Сегодня прекрасный день!

Не зная, как реагировать, Макалаурэ осторожно взял брата за плечи.

— Знаешь, Кано, — видя растерянность и граничащий с паникой страх во взгляде менестреля, рассмеялся старший Феаноринг, — когда я проснулся утром, вдруг понял, что у меня ничего не болит! И даже после тренировки всё в порядке.

«Ты поделился радостью… со мной?!» — так и не смог сказать вслух Макалаурэ, чувствуя, что дышать стало трудно.

— Мы не станем ждать возвращения Ангарато здесь, — отпустив брата, сказал серьёзнее Маэдрос. — В этом нет смысла. Я отправлю письмо в Дориат и сообщу, где мы будем.

— Рассчитываешь, что Ангарато приедет на Митрим не один? — смог, наконец, сказать хоть что-то Макалаурэ.

— Нет, — рассмеялся старший Феаноринг, — на это рассчитываешь ты.

Повисла напряжённая тишина. Налетевший со стороны моря холодный ветер растрепал серо-каштановые волосы Маэдроса, Нолдо убрал их от лица. Правой рукой. Макалаурэ подумал, что те, кто не знают об увечье сына Феанаро Куруфинвэ, не заметят отсутствия кисти.

— Мы поклялись вернуть Сильмарили, — помрачнел старший Феаноринг, голос снова стал хриплым, — мы не должны уходить на юг.

— А зачем тогда Ангарато поехал в Дориат? — задал вопрос Макалаурэ, но вдруг посмотрел в глаза брата и…

«Майти боится селиться на севере? — ужаснулся менестрель. — Он надеется, что удастся жить в безопасном месте, воюя лишь при крайней необходимости?»

— Из-за ресурсов, Кано, — вздохнул Маэдрос, — если Тингол не пустит нас на юг, придётся сложно. Мы должны построить крепости в горах, на высоте, чтобы каждый дом стал дозорной башней, смотрящей на врага. — Старший Феанарион нахмурился, долго молчал, дыхание ускорилось, и Макалаурэ понял, что прав в своих домыслах. — Мы сможем добывать металл сами, но нам необходим и лес тоже.

Менестрель кивнул.

— Где твой меч? — неожиданно задал вопрос Маэдрос. — Не разучился держать его?

— Не уверен, — улыбнулся Макалаурэ.

— Пора вспомнить, как обращаться с оружием, Кано. У тебя всё ещё меч отца?

Услышав ответ, старший Феаноринг посмотрел на висящие на поясе простые ножны. Клинок, выкованный Куруфинвэ, казался слишком лёгким, в бой Нельяфинвэ брал более массивное оружие, а сейчас управляться с тяжёлым мечом не представлялось возможным. Очередная насмешка судьбы!

— Прошлого больше нет, — зачем-то сказал Маэдрос, хлопнув брата по плечу. — Есть только будущее, за которое, Кано, нам придётся бороться вместе.

Скала против волн

Вода столкнулась с камнем и отступила, атаковала вновь, разбиваясь с отчаянным злобным рёвом, но не сдаваясь. Бессмысленно. И завораживающе.

Смотря на холодное солёное море, стараясь не ассоциировать его с бессчётными пролитыми слезами, растаявшим ледником и утонувшими могилами, Турукано чувствовал — здесь ему не место, и никогда не удастся почувствовать себя дома. Но возможно ли это хотя бы где-нибудь?

Видимо, нет. Была бы жива Эленнис… Но её не вернуть.

Придётся принять судьбу и заставить себя любить этот утёс с его вечной борьбой против морских валунов.

— Это прекрасное место для нового города! — восхищённо говорил Новэ Корабел, и родня, стоявшая рядом, согласно кивала. — Орки боятся воды — с моря не подойдут, а с высоты открывается хороший обзор, и ты всегда будешь заранее знать о непрошенных гостях. У тебя будет порт, и ты в любой момент сможешь уплыть от опасности в тихую гавань южнее. Воистину, Тургон! Это дивный утёс, хвала Владыке Улмо! Если бы не ненавистные северные твари, мой род давно бы обосновался здесь, но мы были лишены возможности расширять владения. Теперь же, благодаря помощи Вала Улмо, который привёл по морю корабли с великим воинством Валинора, освободившим наши земли, мы можем дышать полной грудью! Слава Вала Улмо!

— Слава Вала Улмо! — подхватили сородичи Кирдана, и Турукано почувствовал себя загнанным в угол: восхвалять кого-либо из Валар не