Его место занял Ганс Войчецке, менеджер с внушительным опытом в спортивном бизнесе. До этого долговязый немец занимался лыжным брендом Kneissl, когда тот обанкротился в начале 80-х. Войчецке согласился встретиться с Манфредом Эмке, председателем попечительского совета, и Альфредом Херрхаузеном, председателем правления Дойче банка, убедили его встать у штурвала тонущей Puma. «Эта компания не обанкротится», – пообещал Херрхаузен.

Но именно к этому все и шло. В последующие месяцы новый босс обнаружил, что прежние руковоюдители Puma не отличались щепетильностью в бухгалтерских делах. «Отчетность была полна сведений о сомнительных операциях, странных расходах и дебиторских задолженностях, зарегистрированных на счетах офшорных компаний, – рассказывал Войчецке. – Дойче банк, очевидно, не провел необходимых проверок в качестве андеррайтера. Иначе он пришел бы к выводу, что Puma на верном пути к краху».

Должностные нарушения были отчасти следствием неформальных методов работы бывшей дирекции. У Армина Дасслера множество контрактов заключались на основе личных отношений. Его огромный офис был оборудован баром, которым регулярно пользовались во время затянувшихся допоздна совещаний. С каждым годом члены правления получали все больше свобод. У каждого из шести был личный водитель, и судя по расходным ведомостям, как выразился Войчецке, «им известен каждый бар от Фленсбурга до Гармиш-Партенкирхена». В письме Армину Дасслеру Дойче банк выдвинул обвинения в «незаконном присвоении доходов». Другими словами, банкиры считали, что президент фирмы использовал деньги Puma в личных целях, а не в интересах компании.

Еще больше заставлял нервничать тот факт, что данные об активах компании были искусственно и существенно завышены. Чтобы разобраться в этом беспорядке, Ганс Войчецке обратился за помощью к авторитетному финансовому аналитику Бернду Шиманскому. Вскоре после этого, в начале 1988 года, он нанял независимую аудиторскую организацию для составления неофициального отчета по компании. Этот документ обрисовал столь страшную картину скрытых задолженностей Puma, что Войчецке и Шиманский решили его уничтожить. «Если бы содержание отчета стало известно, у нас не было бы иного выхода, кроме как заявить о банкротстве, – объясняет Войчецке. – Мы намеревались избежать этого любой ценой, так как последствия для бренда были бы катастрофические».

Оба проводили бесконечные совещания с представителями банков, не желавшими больше иметь дел с Puma. Как и обещал Альфред Херрхаузен, Дойче банк оставался надежной опорой для менеджеров. Он оказывал давление на другие банки, чтобы те оставили без изменения условия кредитных соглашений с компанией.

Стараясь поставить компанию на ноги, Ганс Войчецке начал с чисток в топ-менеджменте. Из шести бывших членов президиума уцелел лишь Ули Хайд, глава отдела юридического сопровождения. Одновременно он приступил к тому, что сам называл «неспешной санацией». Бесконтрольные расходы были обрублены на корню бюджетом на нулевой основе. С учетом того, что валовая прибыль Puma упала на 30 процентов, оптимизация структуры издержек получила больший приоритет, чем увеличение объема продаж. Войчецке закрыл еще остававшиеся французские и немецкие производственные цеха, сохранив лишь главный завод в Херцогенаурахе. Кроме того, он стремился убрать бренд из дешевых магазинов, вредивших его репутации.

Очередным острейшим вопросом стал несоразмерный контракт с Беккером. Войчецке пригласил Цириака обсудить поправки к соглашению и приготовился к жесткому разговору. Румын твердо настаивал, чтобы Puma соблюдала условия договора. Но Войчецке убедил его уступить. «Мы прошлись по всему спектру, от униженных просьб до угроз», – вспоминает он. Его сильнейшим аргументом стал следующий: «Если все узнают, что Puma разорилась лишь потому, что Борис требовал пять миллионов долларов ежегодно, это будет очередным и чувствительным ударом по его репутации». По новому соглашению Puma все еще должна была отстегнуть по меньшей мере 20 миллионов долларов. Цириак согласился на четыре миллиона наличными и долговую расписку, в которой указывлось, что, если компания будет получать прибыль в последующие пять лет, Беккер сможет получить до 20 процентов от нее.

Тем временем Дойче банк обговаривал последние детали в деле о продаже Puma. Ее хотел приобрести BTR, британский конгломерат, владевший компанией Dunlop – давним дистрибьютором бренда Puma в Соединенном Королевстве. Финальная встреча была назначена в отеле Vierjahreszeiten в Мюнхене. Но когда немцы положили на стол готовый контракт, британская сторона запросила новую уступку в цене. Манфред Эмке, председатель попечительского совета, которому Дойче банк доверил продажу фирмы, так разозлился, что отправил всех по домам и отменил сделку.

Несколько месяцев спустя Ганс Войчецке привел в офис Puma гостя, представленного членам президиума в качестве некого «герра Мюллера», иностранного банкира, желающего в подробностях ознакомиться со стратегией и перспективами компании. После презентации Ули Хайд, подававший банкиру шляпу, заметил внутри инициалы – К. Я. «Ха, герр Мюллер, я и не знал, что вы воруете шляпы», – пошутил Хайд. Клаус Якобс выдавил улыбку, гадая, разоблачили ли его топ-менеджеры Puma. Владелец Jacobs Suchard, швейцарского кондитерского концерна, согласился выступить под фальшивым именем по просьбе Эмке и Войчецке. Они опасались негативной реакции розничных торговцев в связи с тем, что Клаус Якобс управляет сетью дискаунт-магазинов. Эта мера предосторожности оказалась излишней, так как Якобс отклонил предложение.

После нескольких таких отказов Дойче банк начал тревожиться. Но у Войчецке был еще один козырь в рукаве: Cosa Liebermann, швейцарская холдинговая компания, обладающая японской лицензией Puma и занимающаяся производством на Дальнем Востоке. Перед тем как прийти в Puma, Войчецке был влиятельнейшим членом наблюдательного совета холдинга (он оставил пост, чтобы избежать конфликта интересов). В последнее время в дальневосточных делах с Cosa Liebermann наблюдалось затишье, но сбыт продукции Puma в Японии по-прежнему оставался важной статьей доходов фирмы.

Между тем Puma уже не была небольшим и не представляющим опасности конкурентом Adidas: звезды спорта и агрессивная тактика – эти главные составляющие современного спортивного бизнеса – завоевали для бренда собственную идентичность. Но необдуманные решения прошлых лет свели на нет эти преимущества. После двухлетней санации предприятие все еще терпело убытки и висело на волоске. Инвесторы очень часто отказывали, и компании приходилось держаться за мелких партнеров, чтобы вытянуть себя из этого болота. В мае 1989 года 72-процентный пакет акций Дасслеров был с огромным облегчением продан холдингу Cosa Liebermann. Цена, предположительно, составила 43,5 миллиона долларов, из которых половина вливалась в предприятие, а остаток шел продавцам.

По мнению Дойче банка, эта часть суммы должна была отойти на его счет. Хотя он частично освободил семью от обязательств по взятому два года назад кредиту, половина долга еще висела. Однако Войчецке смог уговорить представителей банка передать Дасслерам хотя бы часть выручки от продажи. Компромисс был в конце концов достигнут, и прежние владельцы Puma получили, по его оценке, 20 миллионов марок.