С замиранием сердца Толман понял, что свободный полет таит одно существенное отличие от полета на привязи. Змея тащило прочь от «Победителя Фафнира» и спасательных судов. Корабли викингов уже находились почти прямо внизу, в каком-то фарлонге от берега. Через пару минут змей уже будет над сушей, его унесет за много миль в горы.

Не пора ли повернуть? Но как? Может ли змей развернуться против ветра? Ведь корабль-то может… Если направить змея чуточку вниз, тогда скорость планирования будет выше скорости встречного ветра. Лишь бы только коробка не нырнула вниз…

Мягко, каждую минуту опасаясь нарушить устойчивость, Толман стал пробовать ножное управление и почувствовал, что его аппарат разворачивается вправо. Почти машинально мальчик покрутил руками крылышки, чтобы поднять левый бок и опустить правый.

Шеф, Стеффи и остальные моряки увидели, что в миле от них уносящийся прочь змей начал закладывать плавный вираж. Взметнулись весла, спасательные суда разворачивались в сторону открытого моря, куда теперь летел змей. Хагбарт приготовился скомандовать, чтобы поднять паруса и плыть в том же направлении.

— Погоди, — сказал Шеф, стоя с задранной головой. — По-моему, он знает, что делает. Хочет повернуть и прилететь назад, к нам.

— Что ж, мне ясно одно. — Стеффи повел кругом взглядом, вдвойне грозным из-за косоглазия, чтобы пресечь возможные возражения. — Мы можем летать, это совершенно ясно. И без всяких там перьев.

В последние мгновения полета Толман, как и Стеффи в свое время, потерял управление и снизился слишком резко. В воду он плюхнулся с шумом и треском ломающихся жердей в какой-то сотне футов от «Победителя Фафнира»; спасательные суда остались далеко позади. Шеф кинулся в воду, сбросив золотой венец и браслеты и оставив только нож на поясе, приготовленный на случай, если мальчонка запутается в веревках. В теплой воде он и полдюжины его людей собрались вокруг плавающей коробки. Но Толман уже высвободился и, словно лягушка, задрыгал ногами, придерживаясь за змея.

— Вы видели? — кричал он. — Видели?

— Я видел, — отозвался Шеф, весело брызгая водой под ярким солнцем.

Тревога и мрачность, которые годами не покидали его, исчезли. Не бывает на свете ничего лучше, чем плескаться в теплом Внутреннем море, вдали от суровых английских вод. И северяне научились… почти научились летать. И Свандис любит его.

— С меня награда, — сказал Шеф. — Обещанная награда за новое знание. Но тебе придется поделиться с Квиккой, Стеффи и остальными моряками. И не только со взрослыми, но и с юнгами.

— Я получу больше всех! — крикнул Толман. — Ведь это я летал!

А на суше, у ведущих в иудейский город-крепость ворот, перфектус Ансельм разглядывал маленький караван ослов и мулов.

— Женщина здесь? — спросил он.

— Завернута в ковер, перекинута через черного мула. Ее не видно, потому что сверху мы навалили еще тюков. Стражники у ворот ничего не заметят. — Тут пастух Тьерри замялся. — Одна неприятность, mi dons.

— Какая?

— Мы потеряли Гвиллема. Его убила эта женщина.

— Одна дралась с вами шестью?

— Мы думали, что уже взяли ее. Сзади подошли к ней с обеих сторон, схватили за подол платья, натянули на голову, как мешок. Обычно женщины кричат «насилуют!» и слишком сильно пугаются, чтобы бороться. У них ведь руки зажаты, ноги голые.

— И что?

— У этой на поясе был мясницкий ножик. Разрезала свое платье, пырнула Гвиллема прямо в сердце, пока он пытался схватить ее за руку. Тогда я ударил ее разок, и она упала. Хотя продолжала бороться, пока мы затыкали ей рот. Все это было в тупичке за колодцем, там только женщины. Кажется, никто не видел. Надеюсь, у нее нет братьев. Не хотел бы я драться с настоящим дьяволом.

— Гвиллем заслужил избавление, — сказал перфектус Ансельм. — Пусть все мы так же хорошо расстанемся с этим миром, заслужив право уйти из него. Двигайся, Тьерри. Я оставлю сообщение и догоню вас.

Вереница мулов прошла мимо привратной стражи и направилась через равнину к ближайшим горам. Свандис висела на переднем муле — связанная, с кляпом во рту, но в полном сознании.

Когда лодка приблизилась к набережной, Шеф обнаружил, что встречать его собралась целая толпа. Князя Бенджамина ха-Наси не было видно, но присутствовали Соломон, запомнившиеся Шефу придворные и начальник телохранителей. У всех были озабоченные лица. Какие-то неприятности. Не может ли оказаться, что увиденный этими людьми полет змея нарушил какие-нибудь религиозные запреты? Не предложат ли Шефу убираться вместе со своим флотом? Кажется, агрессивных намерений никто не проявляет. Шеф постарался придать лицу выражение непроницаемой серьезности. Когда лодку подтянули к ступенькам спуска, он молча вылез, приосанился и начал подниматься по лестнице в сопровождении Скальдфинна.

Соломон зря слов не тратил.

— В городе нашли убитого человека, — сказал он.

— Мои люди не могли этого сделать. Часть из них была в море, а другая на кораблях в гавани.

— Это могла сделать ваша женщина. Но она исчезла.

При всем своем напускном спокойствии Шеф побледнел.

— Исчезла? — переспросил он. Получился лишь хрип. — Исчезла? — произнес он более твердо. — Если она исчезла, то не по своей воле.

Соломон кивнул:

— Возможно. Из христианского квартала прибежал мальчишка. Его наняли, чтобы отнес письмо начальнику городской стражи и сказал, что оно для одноглазого иноземного короля.

С нехорошим предчувствием Шеф взял записку — на бумаге, отметил он — и развернул ее. По-латыни он умел читать лишь по складам, полученное в детстве образование было скудным. Понимать смысл прочитанного ему вообще не удавалось.

— Nullum malum contra te nec contra mulierem tuam intendimus, — старательно выговорил он. — Скальдфинн, что это значит?

Скальдфинн взял у него письмо, прочитал, наморщил лоб.

— Здесь сказано: «Мы не желаем зла тебе и твоей женщине. Но если хочешь вернуть ее, приходи во втором часу следующего дня к десятому мильному столбу на дороге в Разес. Там узнаешь, что нам нужно от тебя. Приходи один». И приписка, другим почерком — на мой взгляд, очень плохим почерком, и латынь безграмотная: «Она убила человека, когда мы брали ее. Ее кровь за его кровь».

Шеф оглянулся, — оказывается, вокруг уже собралась огромная толпа, все молчали и смотрели на него. Гул базара утих. Люди короля вышли из лодки и встали плечом к плечу у него за спиной. Шеф увидел, что и экипажи стоящих на якоре кораблей тоже почуяли неладное и выстроились вдоль бортов, глядя на набережную. Много лет назад он, подчиняясь порыву, решил спасти от рабства женщину, Годиву. Но тогда никто не знал, что делает Шеф, за исключением Хунда и тана Эдрика, который давно мертв. Король ничуть не сомневался в необходимости выручить Свандис. Однако на этот раз придется убедить многих людей, что он поступает правильно. В качестве короля он менее свободен, чем был в качестве трэлла.