«Мы ехали из того чёртова леса около трёх часов», — приметил он. — «На полном ходу, сменив лошадь. Неужели Почтенная так далеко отпускает своих воспитанниц?»

Однако он отбросил и эти мысли за ненадобностью и встал ей навстречу. Коснулся холодно блестящего браслета у неё на запястье. А затем подцепил дешёвое украшение и скинул на пол:

— Пошли, — и коснулся её спины, ведя её к себе в опочивальню.

Эйра неспешно ступила в обитую синим бархатом спальню. Она не выглядела претенциозной, но всё же каждый шаг её был столь хозяйский и спокойный, будто она умом всегда была где-то в райских кущах — и судьба тела была ей безразлична.

Морай жаждал запустить руку в это спокойствие. Как и прежде, он хотел отбросить авторитет её мрачного бога к своим сапогам. Он сам шагнул к ней, стянул край платья по плечу. Куртизанка предусмотрительно распустила завязки на пояснице, чтобы её наряд не порвался. И маргот без труда обнажил верхнюю часть её тела — а дальше платье само соскользнуло вниз по её крутым бёдрам.

Вид её чёрных форм вновь задержал на себе взгляд Морая. Но они не стоили бы столь дорого без её выдержанного жреческого взора.

«Думает, что тело может выполнять любую работу, лишь бы разум продолжал служить богу», — без труда угадывал Морай. — «Напрасно».

— Снимай, — велел он ей и шагнул ближе. Она послушно взялась за завязки его рубашки, скинула с него накидку и помогла ему разоблачиться.

Чем меньше одежды оставалось на нём, тем ярче горели её глаза. В ней вспыхивало греховное пламя, и она тянулась к нему, вдыхая его запах, будто Скара.

Это раззадоривало Морая. Он позволил ей осыпать себя поцелуями с головы до ног. Затем присел на край укрытой гобеленом кровати — и увлёк куртизанку за собой, не дав ей встать перед ним на колени.

Он надавил ей сверху на лопатки. Эйра послушно прилегла на подушки; и он поднялся над ней. Бронзовые блики скользили по тёмному силуэту. Морай провёл по ним ладонями; и с изумлением ощупал плечи и спину девушки.

— Мышцы, — подтвердил он. — И впрямь как у мой лошади.

Куртизанка скрестила лодыжки и кокетливо изогнулась. Посмотрела на него через плечо своим нахальным тёмным взглядом.

— Хотите, я скажу «иго-го»? — фыркнула она.

— Попробуй, — подыграл Морай.

Эйра не успела притвориться лошадью. Маргот тут же склонился к ней. Отточенным жестом доа намотал её волосы себе на запястье и толкнулся в неё. Она ахнула; а он впился второй рукой в её ягодицу, прижал её к постели и принялся двигаться отрывисто и быстро. Он неустанно наращивал темп, чем вырывал из её груди стоны и крики — и услаждался тем, что она не в силах ёрничать.

Вскоре он склонился ближе к её спине. Оперся локтем ей о лопатки, продолжая держать волосы. Это была его излюбленная поза. В ней он отдавался удовольствию полностью, самозабвенно двигаясь бёдрами. Чем ближе было наслаждение, тем сильнее он тянул куртизанку за волосы. Оттого она изгибалась ещё круче, и ему становилось ещё теснее и приятнее в ней.

Однако сегодняшнее соитие было омрачено тем, что ему постоянно кололо то в шее, то в пояснице. Он входил во вкус, разгонялся — и начинал замечать собственную боль, что возвращала его в реальность.

В реальность, где он упал со Скары, а Скара был всё холоднее.

Морай скалил зубы. Совокупляться с женщиной через боль он умел, но чувство безысходности поднималось изнутри — и оно было сильнее, чем тело.

После нескольких безрезультатных минут маргот недовольно прошипел себе под нос и перевернул девушку на спину. Он согнул одну её ногу в колене, подлез под неё рукой и вновь сжал ягодицу, продолжая двигаться. Капли его пота падали ей на соблазнительную тёмную грудь. Эйра купалась в блаженстве, дыша чувственно и громко.

Однако это было не обоюдно. Морщась, Морай сделал последнюю попытку ускориться; дожать их утеху до итога, который был ему нужен. Но, сделав несколько обессиленных толчков, смирился и прервался. Он замер и локтем оперся о подушку рядом с плечом девушки. И навис над ней, переводя дыхание.

«Проклятье», — только и подумал он. И сразу отстранился, чтобы не ловить удивлённый взгляд куртизанки и не слушать слов притворного сочувствия.

Он отвернулся и сел, упершись ногой в столб балдахина. Облокотился о свои колени локтями и уставился в окно. А потом перевёл взгляд на акантовый узор бархатных стен опочивальни.

Всё было бесполезно, ничего нельзя было сделать.

«Чем бы я ни пытался отвлечься, я не могу скрывать от себя факт того, что Скара умирает».

И он положил подбородок на свои запястья, а затем прикрыл глаза.

Без чёрного дракона это была бездна, а не жизнь. Прорва каких-то мрачных, сменяющих друг друга событий. Сухих взглядов, низких дымных облаков, пошлых в своей скуке разговоров. Отвратительная в своей будничности и приземлённости рутина безо всякого смысла.

Хоть в далёком детстве, хоть сейчас. Голубая кровь в жилах превращалась в бесполезный атрибут и повод для раздоров, армия покорных головорезов — в назойливых идиотов, а страшные сказки о Безакколадном — в безнадёжную ерунду, которую не с кем было разделить.

Не Скара умирал — умирал маргот Драконорез. Без него он обречённо превращался из легендарного дерзкого доа в очередного мятежного лорда. Который, впрочем, не хотел от своего мятежа ни денег, ни титула, ничего. Это было противостояние для Скары, для его величия, для его удовольствия и для его жизни, а не для того, за чем привыкли охотиться люди.

А значит, и война теряла смысл.

Всё теряло.

Тёплые руки жрицы тронули его спину, лопатки. Он хотел дёрнуть плечом, отгоняя её; но чёрная куртизанка подсела ближе, и её глубокий взгляд затянул Морая.

В них не было ни сочувствия, ни утешительной солидарной скорби.

Лишь молчаливое воззрение самого Схаала, что смотрел на маргота и говорил ему этими глазами: «Мой час настаёт для любого».

Напряжённые плечи Морая ослабли. Он покорился тянущим его рукам и склонил голову на обнажённую грудь куртизанки. Он слушал биение её сердца и молчал, а она, разбирая его серебрящиеся волосы, щекотала его затылок своими длинными пальцами — и молчала тоже.

Пока не прекратила свою ласку. Морай чуть приподнял голову и обессиленно посмотрел на неё. А жрица произнесла:

— Если бы он не проснулся, маргот? Тогда, много лет назад, когда вы пришли к нему в пещеру?

Морай замер и осунулся, не сводя с неё глаз. От её