«Стоило мне отречься от “Дома” и стать на путь жрицы, как он тут же загнал меня на место и в прежнее ремесло», — нахмурилась Эйра. И процедила:

— Верно… «Судьболом».

Она коротко поведала Грации о том, как всё произошло. И та заключила, что после ухода Эйры из «Дома» ей не следует возвращаться к работе — такова политика заведения. Но, раз маргот пришлёт за ней, ей необходимо этого ожидать, и для «Дома» будет хорошо, что он проявляет столько внимания к одной из воспитанниц.

Однако в «Доме» не было принято сидеть без дела. Поэтому она решила, что Эйра позаботится о новой девушке вместо Трепетной, о выразительной рыжей Артистке.

— Девочка мечтала стать актрисой театра, как и я когда-то, пока у неё не заболела мать, — представила её Грация. На лице новенькой была растерянность и решимость, а сама Грация смотрела прямо перед собой, словно вспоминая наивность своих молодых лет. — Ей тринадцать. Она пока не будет обслуживать гостей, но ей предстоит многому научиться. Раз уж ты у нас будешь не в полную ставку, передай ей часть своих знаний и наших порядков, Жница.

И Эйра согласилась на это.

Пока претендентки на её комнату не было, она вновь заселилась в свою украшенную опочивальню с витражными барханами и узорчатыми цсолтигскими коврами. Её точило дурное чувство.

«Надо будет днём отыскать на рынке кого-нибудь, кто едет в Кирабо, и попросить за десяток бронзовых рьотов передать весточку от меня для Коди. Она наверняка сходит с ума, думая, куда я пропала».

Она была такой уставшей, что хотела тотчас же упасть лицом на подушку и уснуть, не замечая сладострастных стонов за стенкой. Но, как только ушёл последний гость, другие Эйры налетели на неё. И вытащили её в гостиную.

Эйре пришлось рассказывать всю историю заново. Однако теперь её прерывали на каждой фразе.

— И он взял свою стопу и сам как дёрнет её! Она щёлкнула и встала на место, и он закричал от боли.

— Боше правый! — ахала Любопытная.

— Ты пожалела его? — сразу спросила Быстрая.

— Конечно, — кивнула Эйра, которая удобно устроилась на подушках рядом с Пройдохой и Артисткой. — Его от исступления повалило набок, но я положила его к себе на колени.

— На этот ужасный подол! — всплеснула руками Болтливая. — Весь в грязи!

— И он был в твоих руках? — допытывалась Внимательная. — Он что-то сказал тебе об этом?

Эйра посмотрела на мерцающую люстру под аркой потолка, припоминая. И протянула:

— Да, он сказал… «Спасибо, дорогуша».

Девушки взорвались аханьем и разнообразными возгласами изумления, восторга и волнения. Эйре пришлось повременить, прежде чем продолжать.

— …потом он поднял меня на лошадь. И мы поскакали обратно в Брезар, — довершила она свою историю.

«Я не собираюсь передавать его слова про “славную шлюху”, они мне противны».

— С ума сойти, — откровенно сказала Злая, почёсывая свой курносый нос. — Ты, похоже, ему по душе. Раз он с тобой разговаривал.

— Тебе повезло, — сокрушённо качала головой Болтливая. — Ты можешь стать его фавориткой.

— У него бывали фаворитки из «Синицы», — заметила Памятливая. — Одна даже жила с ним, будто маргаса. Дирабелла.

— Пару лунаров, — поддакнула Смешливая. — Ей просто нечем было на более долгое время заинтересовать его, и он сбагрил её сенешалю Шакурху, но с тех пор её никто и не видел. Любая из нас продержалась бы дольше.

— Чтобы потом нас вышвырнули, как с лошади, — буркнула Эйра.

«Мне нужна жизнь у кладбищ и погостов, а не в марготской опочивальне. Надеюсь, мне представится возможность это обозначить».

После этого она смогла наконец пойти спать. И поутру вместо того, чтобы готовиться к приёму гостей, как это делали остальные, она занялась Артисткой.

Наедине с ней, когда Эйра искала подходящие её круглому личику причёски, девочка оказалась разговорчивее, чем до этого.

— Жница, ты из далёкой С-солтиги, да? — спрашивала она, вертясь перед зеркалом под расчёской сосредоточенной куртизанки. — Какие у вас там есть сказки?

— Не знаю, моя хорошая, — отвечала Эйра. — Я родилась в селе неподалёку от Морских Врат, в Гангрии; оно называлось Верески. Там рядом был Верестар, схаалитский монастырь. Так что я с детства слушала все те же сказки, что и ты.

— А какие?

— Ну, какие… про Кошачью Диатрис, например.

— Я такой не знаю.

Эйра подняла брови. Натянув её волосы выше на расчёску, она решила, что «львиная грива» Артистке очень подойдёт.

— Да не может быть, — проворчала жрица. — Кошачья Диатрис — это Рыжая Моргемона. Прабабка маргота и бабка нынешнего диатра Рэйки. Она стала первой доа за много лет и возродила искусство лёта для многих родов, в которых ещё теплилась кровь Кантагара. До неё драконов оставалось всего пять, никем не сёдланных; а после они расплодились. И хотя теперь их всё равно не так много, как во времена Гагнаров, она заложила кирпичик в то, чтобы они остались на этом свете. И чтобы кто-то нет-нет да и садился на них, дабы увидеть Рэйку с высоты превыше птичьей.

— Это я слышала, — кивнула Артистка. — Но почему Кошачья Диатрис?

— Ох, — вздохнула Эйра.

И поведала ей историю о рыжей диатрис, что взошла на престол, будучи чародейкой. Она говорила с драконами на одном языке и была лётной супругой опаснейшего дракона Мордепала. Но и на земле у неё были свои драконы — городские коты. На всех островах и побережьях пушистые соглядатаи королевы приносили ей сведения и секреты в обмен на законы, что защищали их, и на вкусные подачки с замковых кухонь. Всякий боялся осудить Рыжую Моргемону вслух: коты были повсюду. Верные солдаты Кошачьей Диатрис несли её волю на земле, верный дракон Мордепал — в небе, а верная шпионская сесть множества хвостов поддерживала её из тени. То была настоящая диатрис-волшебница.

— Ух ты! — заблестели карие глаза Артистки. — Как бы я тоже хотела вот так! Жница, ты знаешь что-нибудь об этом? Говорят, ты ведаешь всякое; может, и колдовать умеешь?

— Нет, дорогая, — вздохнула Эйра. — Колдовство — это плохо.

— Но почему? — расстроилась девочка.

— Так устроено бытие, — изрекла Эйра, повторяя слова Кадаврика. — Когда-то мир был молод, и всего, что взрастила в нём Великая Мать — и Богов, и драконов, лесных духов савайм, и магию — было в изобилии. Но потом мир повзрослел. И стало ясно: любое баловство с колдовством скверно, ибо опасно заигрывать с силами, что царствовали в мире до прихода Троих. Боги защищают нас от этого не просто так. Может, это скучно; но всяко лучше, чем стать кормом для голодных демонов или савайм.

8. Боль