Кажется, магистр оказался обескуражен. Он не сказал ни слова. Так и остался стоять столбом возле своего письменного стола. А меня душила злость. Я была в таком гневе, что словами не передать. Хотелось рвать, крушить, вернуться в кабинет и устроить безобразный скандал, а лучше — сломать об его спину с военной выправкой швабру. Она как раз пряталась в углу кабинета, я успела зацепиться за нее взглядом.

Впервые в жизни я сама отправилась на пробежку. Просто поняла, что неспособна всю скопившуюся злость держать в себе. Кинула учебные материалы в комнате, надела куртку, ботинки и вышла на улицу.

Первый круг возле академии я жалела о том, что вообще решилась на такую глупость, как пробежка. Злость не уходила, неприятные мысли тоже, а легкие начали болеть уже через несколько метров. Но чем дольше я превозмогала себя, чем больше кругов оставалось за спиной, тем чище становился мой разум. Дыхание сбивалось, по спине под курткой ручьями тек пот, а я всё бежала и бежала, мысленно избавляясь от бешенства, принимая окружающий мир и даже прощая Нокса.

Ему, наверное, тоже было нелегко переступить через себя и предложить подобное. Во всём виновато его отношение ко мне. Он совсем меня не знает, поэтому и подумал, будто я способна на такую глупую подлость. Надеюсь, после моего выступления он понял, насколько сильно ошибался.

Хотя халявную отметку всё же было немного жалко. Может, я погорячилась, отказавшись от нее? Она бы позволила не только забыть о сопромагии на две недели зимних каникул, но и избавила от смущающего общества Нокса. А уж в течение семестра, на парах, я как-нибудь сумею его выдержать.

Впрочем, какой смысл после драки махать кулаками? Я свое слово уже сказала. Значит, нужно просто бежать быстрее, а потом сходить в душ, отдохнуть и собираться на очередное испытание. Ну а курсовая… курсовая подождет до завтра.

* * *

А девчонка оказалась непростой. Сложнее, упрямее. Интереснее? И губы у нее такие мягкие, пахнущие клубникой и алкоголем! Теперь в голове бардак, в руке — зажатая зачетка с треклятой отметкой, а в кабинете аромат ее духов. Как вышло так, что он — непробиваемый и спокойный — начинал творить феерические глупости, едва только она появлялась на горизонте? И каждое его действие оказывалось в корне неверным.

Он, признаться, думал, что Вирена предпочтет получить отметку и исчезнуть из его жизни хотя бы на несколько недель. Так было бы проще. Ему — однозначно. После того нечаянного поцелуя тело горело как в огне всю ночь, и уснул он только под утро. Наверное, тогда, когда Вирена уже сбежала.

Если сначала Нокс думал, что зелье не получилось или принимать его нужно было внутрь, а не купаться в нем, то сейчас мог с уверенностью сказать: оно подействовало. Только он не хотел себе признаваться, каким образом.

Думал вычеркнуть Вирену из своей жизни, но и это не вышло. Вот что с ней теперь делать? И самое главное, что в этой ситуации делать с собой? Как заставить себя держаться подальше от такого притягательного и совершенно не нужного объекта?

Как вселенная вообще могла так над ним пошутить?

* * *

В целом мне удалось придерживаться своего плана. За одним лишь исключением. Я уснула раньше, чем сходила в душ. Разделась и рухнула навзничь на кровать, вырубившись в ту же секунду. Устала так сильно, что меня не беспокоили ровным счетом никакие мысли. И это было замечательно. Просто в голове не осталось ничего, кроме пульсирующей крови. Даже Халява, который с порога принялся вымогать булки, не смог меня расшевелить. Проснулась уже после ужина. Хорошо хоть девчонки принесли мне поесть и не стали будить.

— Ну ты и сильна дрыхнуть, Вирена! — сказала Стеффи. — Тебя снова Нокс бегать заставил? Судя по раскиданной одежде и твоему измученному виду.

— Да, — не испытывая угрызений совести, соврала я.

Просто не могла рассказать девчонкам истинную причину зимнего забега. А в то, что я бегала ради собственного удовольствия, подруги точно не поверили бы.

— Вот же зараза! Пусть заставляет работу переделывать, но бегать! Не преподаватель, а тиран!

— Да ладно! — отмахнулась я. — Пожалуй, бегать, в отличие от сопромагии, мне даже начинает нравиться. Очень хорошо мозги прочищает.

— То-то ты продрыхла весь день. Вероятно, не смогла вынести удовольствия! — скептически фыркнула Элси.

— Зато сейчас бодра и весела. Ночью мне потребуется много сил. Ну, я так предполагаю.

Сходила в душ, съела всё, что Халява не успел достать с подноса, принесенного мне девчонками, и отправилась собираться. Физические нагрузки и сон удивительным образом разделили мой день на «до» и «после». Утро было ужасным, а вот вторая половина сулила приключения. И если я постараюсь, увлекательное свидание.

Безусловно, у Лиалы был отменный вкус, но весьма специфический. Наряды более яркие и откровенные, чем те, к которым я привыкла. Но, возможно, просто мироздание намекало, что пора менять свой скучный стиль.

— Надень красное! — посоветовала Стеффи. — Оно будет смотреться шикарно.

В этом я не сомневалась, но долго не решалась сделать выбор в пользу него. Длинное блестящее платье обтягивало меня, словно вторая кожа. Местами из-за специфики материала оно вообще казалось прозрачным. Упадет свет, и чудится, что сквозь тонкий материал видно кожу бедра. Открытый лиф усыпан мелкими, словно капельки росы, прозрачными камушками. Такие же шли внизу по подолу, вспыхивая при каждом шаге, словно искры.

Порывшись в шкафу, я отыскала белую меховую накидку, туфли и изящную алую сумочку.

— Ты сногсшибательна, — с некоторой завистью протянули девчонки. — Никакая Эссиль сегодня не сравнится с тобой. Надеюсь, она будет грызть себе локти и подавится ядом.

Я тоже на это надеялась, и мне была приятна похвала подружек. Я и сама себе нравилась. С волосами мудрить не стала. Просто завила крупными локонами и распустила по плечам. Нанесла на лицо привычный макияж и отправилась на выход. Мне пожелали удачи, и это пожелание согрело. Приятно чувствовать поддержку близких людей.

Академия уже спала, поэтому я осталась незамеченной. Прошла по переходу к корпусу «Б». Охраны у входа не было, видимо, руководители отбора побеспокоились об этом. По чердачной лестнице вылезла на крышу, где уже собрались оставшиеся участницы. Нас было восемь человек.

Я, Эссиль, Катриона и пятеро девушек, которых я даже не планировала запоминать по именам. Они мне были не интересны. На меня смотрели с ненавистью. Даже у Эссиль округлились глаза.

«Все же как много значит одежда», — с тоской заключила я. Ведь изменилась только оболочка, но меня тут же заметили, оценили и записали в конкурентки. А раньше относились примерно так, как к предмету интерьера. Не сказать, чтобы задевали или обижали, — нет. Я просто для них не существовала. Никогда по этому поводу не страдала, но вынуждена признать: мне нравилось быть на виду.

Девушки зябко ежились в легких платьях, и я порадовалась, что нашла себе такую чудесную меховую накидочку. Мне и в ней было прохладно, а ноги вообще примерзли к крыше через тонкую подошву модельных туфель. К тому же начал идти снег. Как себя чувствовали другие участницы, я даже представить боялась. Многие из них щеголяли открытыми плечами. На парочке были легкие шарфики.