Убедившись, что все идет по плану, Адриан быстро преодолел разделявшее нас расстояние и схватил меня за руку.

– Быстрее, уходим отсюда, пока эта тварь не догадалась, что ее обманули.

Мы побежали, огибая кусты и перескакивая через корни. Впереди замаячила сосновая роща. А сзади, со стороны другой части леса, вдруг раздался громкий отчаянный крик. Я остановилась и обернулась. Отсюда ничего уже нельзя было увидеть, но в этом и не было необходимости. Голос я узнала, да и не могло оказаться никого другого в этой глуши в столь ранний час. Крик повторился, прозвучав теперь чуть тише. Должно быть, Стив попытался убежать от разъяренной твари, но та, нанюхавшись крови, срочно нуждалась в жертве. Третий крик почти сразу же оборвался, сменившись чрезвычайно неприятным на слух хрустом. Этот звук не доставил мне ни малейшего удовольствия, однако сказать, что я сильно посочувствовала стражнику, было тоже нельзя. Все-таки хорошо, что он своевременно отослал Джоша, только и подумалось мне.

Через несколько мгновений все стихло. Бежать теперь не было необходимости, но оставаться слишком близко к месту происшествия также было бы глупо. Быстрым шагом мы углублялись все дальше в рощу, которая затем сменилась смешанным лесом. Небо быстро светлело. Мне все-таки довелось встретить новый рассвет.

После того как рассвело, мы продолжали идти еще около часа, намеренно удаляясь как от болота, так и от города. В лесу кипела обычная утренняя жизнь. Громко голосили незаметные глазу птицы, на миг умолкая лишь тогда, когда мы совсем уж близко подходили к их укрытию. То тут, то там можно было уловить движение оленей, кабанов, шакалов или ежей. Но люди нам не повстречались ни разу. Селений поблизости не было, а мы держались узких тропок, избегая более широких и утоптанных дорог. Наконец, когда ноги стало совсем ломить от усталости, мы решили, что ушли достаточно далеко, чтобы позволить себе остановиться и передохнуть. Место было удобное: небольшой участок редколесья, где было достаточно свободного пространства, чтобы развести огонь, а поблизости журчал спускавшийся с холмов ручей. Мы остановились там, где он слегка растекался, образовывая небольшой, естественно огражденный камнями бассейн.

Адриан принялся возиться с огнем, я же сразу шагнула к ручью.

– Осторожней, вода ледяная, – предупредил он, отрываясь от своего занятия.

– Я хочу искупаться, – глухо заявила я и как была, прямо в платье, шагнула в воду.

Она действительно была ледяная. Ступни мгновенно обожгло холодом. Проигнорировав это, я, как зомби, сделала еще один шаг. Теперь обожгло и щиколотки. Потребность смыть с себя все, что успело накопиться за последние несколько дней, была настолько сильной, что, дабы не растягивать процесс, я попросту нырнула в бассейн, маленький по площади, но при этом довольно глубокий.

Дыхание перехватило. Хотелось закричать, но под водой это в любом случае было бы бессмысленно. Я вынырнула, ловя ртом воздух, получая извращенное, почти мазохистское наслаждение от пронизывающего все тело холода. Отдышалась и снова нырнула под воду с головой. Прозрачная ледяная жидкость пробрала до самых костей, возвращая ясность мыслей, изгоняя то состояние транса, в которое я успела погрузиться по дороге от болот. Сознание, не сумевшее поначалу справиться со всеми событиями, навалившимися на него за истекшие двое суток, постепенно приходило в норму. Последние дни я посвятила тому, что пыталась научиться умирать. Теперь предстояло заново учиться жить. Еще совсем недавно казалось, что у меня отняли все: дружбу, любовь, красоту, свободу, жизнь. Теперь выяснилось: что-то все-таки оставалось, хотя что именно сохранено, а что утрачено – в этом, наверное, еще долго предстояло разбираться.

Сочтя, что добровольную экзекуцию можно заканчивать, я вынырнула на поверхность и в несколько гребков возвратилась к берегу. С платья струями стекала вода, по синеющему телу побежали крупные мурашки. Поблизости от молодой тонкой сосны трещал небольшой костерок, Адриан уже встречал меня на берегу.

– Снимай платье, – сказал он, окидывая меня критическим взглядом.

В любое другое время я бы не преминула сказать в ответ что-нибудь колкое, но сейчас было не до шуток и уж тем более не до стеснения. Поэтому я послушно стащила мокрое платье через голову и бросила его на траву. Адриан подошел и набросил мне на плечи свой плащ, я поплотнее завернулась в него и села у костра. Адриан поднял мое платье и развесил на суку, чтобы оно скорее просохло. День обещал быть теплым, даже жарким, погода стояла солнечная, так что много времени это бы не заняло.

Адриан тоже опустился на траву возле костра и вернулся к прерванному занятию. В большом куске коры, используемом сейчас в качестве миски, он тщательно смешивал несколько трав, то ли порванных, то ли порезанных на мелкие кусочки, и небольшое количество какой-то зеленоватой жидкости, вернее всего вскипяченной на огне воды, перемешавшейся с соком все тех же трав. Содержимое постепенно превращалось в единую густую массу. Я принюхалась, без труда определяя, что за растения он использовал.

Хотелось что-нибудь сказать, но слов не находилось. По дороге сюда мы тоже все время молчали, не считая тех редких случаев, когда надо было обсудить направление или привал. Между нами пролегла невидимая, но плотная стена отчуждения. Возможно, потому, что со вчерашнего вечера Адриан стал для меня чужим мужчиной, и мы оба хорошо это понимали. А может быть, столь непродолжительные отношения, как наши, просто не могли выдержать всех тех невзгод, которые разом обрушились на наши плечи.

Я изо всех сил напрягла мышцы рук, пытаясь совладать с бившей тело дрожью. Это не слишком помогло, меня колотило как в лихорадке.

– Я же говорил: не надо было лезть в эту воду, – упрекнул меня Адриан.

– Мне не холодно, – возразила я, глядя в землю перед собой.

Я не лгала, холодно действительно не было. Погода была настолько теплой, а огонь – жарким, что согреться после купания не составило труда.

Адриан понял. Поднялся со своего места, обошел вокруг костра и сел рядом со мной. Я продолжала трястись, глядя в землю. Адриан обнял меня за плечи и прижал к себе.

– Ну хочешь – ударь меня, – тихо сказал он. – Хочешь накричи.

– Ты же терпеть не можешь истерик, – напомнила я, переводя взгляд на огонь.

– Откуда ты знаешь?

От удивления у меня даже дрожь прекратилась. Я подняла голову и посмотрела на него как на идиота.

– Трудно было догадаться за все это время. Забыл? Я же имела возможность наблюдать твою насыщенную холостяцкую жизнь.

– Ах ты об этом. Хорошо, в любом случае в виде исключения я согласен на истерику.

При виде такого великодушия уголки моих губ тронула слабая улыбка.

– Даже неловко упускать такую возможность, – устало призналась я. – А за что конкретно я должна на тебя кричать?

– За то, что слишком поздно пришел. – Адриан был предельно серьезен.