– Я скоро вернусь, – Катя скинула форменный фартук и оставила его в подсобном помещении.

– Особо не торопись, я прикрою, если что. Ты ведь сама знаешь, сейчас не самое трудное время, они уже все устали и пьяненькие!

– Спасибо, буду должна.

Неожиданный перерыв не мог не радовать. После духоты зала кафе, в которой при всех официальных запретах пробивались отголоски сигаретного дыма, свежий воздух был настоящим спасением. Город, несмотря на довольно поздний час, спать пока не собирался, но огни и шум остались в отдалении. Возле кафе было относительно спокойно.

Вот только у входа Катя никого не увидела. И это было странно: что за шуточки? На Вику это не похоже, да и вообще, никто из знакомых не стал бы ее отвлекать в такое время от работы!

Прежде чем возвращаться, девушка решила еще раз убедиться, что никого не упустила. Она отошла от дверей и сделала пару шагов в сторону порта.

– Эй! – позвала она. – Есть здесь кто?

Ха, а ведь кто-то все-таки был! В небольшом темном промежутке, закравшемся между светом фонарей и отблеском городских огней, дожидались две фигуры. Ну точно, они, больше некому! Правда, силуэты совсем не те, но Катя решила, что это просто игра теней.

Девушка поспешила приблизиться к ним. Слишком задерживаться снаружи не хотелось, не хватало еще, чтобы ее из-за этого премии лишили! Но и уйти, не узнав, что им нужно, она не могла.

– Ребята, я очень надеюсь, что это важно! У меня тут свадьба, и…

Она не то что ответа не дождалась – даже договорить не успела. Две фигуры, до этого стоявшие неподвижно, бросились к ней. Катя даже не успела толком сообразить, что они намереваются сделать, все было слишком неожиданно!

И как-то сразу стало очень темно…

Эрику казалось, что он уже ко всему привык. Точнее, что после того, что ему доводилось видеть, его невозможно ни удивить, ни напугать. Он ошибся.

Одно дело – смотреть на пусть и страдающих, но все же чужих детей. Незнакомых. Можно притвориться, что это не дети вовсе, а тренировочные куклы, и тогда станет легче. Их не было в его жизни до операции, не будет и после.

Другое дело – его собственный ребенок… Младенец, который последние девять месяцев был центром всего: надежд, планов, силы воли, ожиданий. Бывало, чтобы отвлечься от ночных кошмаров, преследующих его, Эрик часами думал об этом ребенке, представлял, каким он будет, слушал, что говорила Линн. Малыш двигался, он жил!

Но их встреча в реальном мире была короткой и безрадостной. Ему показали искореженный труп, который, впрочем, даже родившись живым долго бы не протянул. Это более страшная мутация, чем то, что произошло с сиамскими близнецами. По сути, в той коробке лежало существо, лишь отдаленно напоминающее человека.

И это был его сын! Осознание пришло не сразу, а принять такой факт и вовсе не получалось. У него был сын. Девять месяцев. Они ведь не знали пол ребенка… но это был сын. Мог быть.

В какой-то момент Эрик понял, что умереть самому было бы не так страшно, как пройти через это.

А каково было Линн – и думать страшно. Ему ведь не позволили остаться рядом, ей пришлось пройти через все это одной. Впервые за время, прошедшее с их знакомства, Эрик осознал, насколько сильно любит ее. Раньше концентрироваться получалось только на ребенке, жить его будущей жизнью. Теперь же младенец мертв, и пустота в душе, место, которое предназначалось для связи с ним, наполнялось любовью к Линн.

То, что произошло, ужасно. Но это не финал! Аворио не может победить так просто, пусть не надеется! Они все равно убегут отсюда, создадут нормальную семью, у них еще будут дети! Сейчас главное – пережить эти мучительные первые дни.

После родов прошли сутки, а ему только теперь позволили поговорить с Линн. Раньше, как он ни рвался, его не пускали. Эрик боялся настаивать. Все-таки она еще очень слаба, нельзя, чтобы они причинили ей вред! Зато услышав, что уже можно, он практически бежал к медицинскому корпусу.

Ему казалось, что он будет готов к этой встрече – ведь теперь вместо ребенка их объединяла общая боль. Но он ошибся. Наверное, с горем матери вообще ничего сравниться не может… не говоря уже о том, чтобы превзойти его.

Даже на узкой больничной кровати Линн казалась исчезающей тенью. Бледная до нездорового сероватого оттенка, с темными кругами под глазами, коротко остриженными волосами и мертвым взглядом, она не выглядела живой. Вообще. И то, что она смотрела в одну ей известную точку и никак не прореагировала на его появление, лишь усугубляло ситуацию.

Ему потребовалось несколько минут, чтобы взять себя в руки – вернуть контроль над голосом, подойти к ее кровати. Его тело била крупная дрожь.

– Линн… – Он осторожно коснулся ее руки. Кожа девушки была сухой и очень горячей. – Как… как ты?

– Ребенок мертв.

Ее ответ прозвучал глухо и безразлично. Она все еще на него не смотрела.

– Да, я… Я знаю. Я видел тело.

– Я тоже.

Проклятье… Он надеялся, что у Анри хотя бы хватит человечности не показывать ей то, что она родила! Но нет, какой человечности можно ждать от этой крысы?

– Мы с этим справимся, Линн… Я тебе обещаю… Я и ты, мы это переживем, все еще будет хорошо!

– Нет.

– Я понимаю, тебе сейчас больно… Я и сам не могу даже наполовину выразить то, что чувствую. Но это не конец! Я…

– Нет! – крикнула она, потом добавила чуть тише: – Нет больше никакого «мы». «Я и ты» тоже нет. Есть только я и только ты.

– Линн… Что ты такое говоришь?

Зеленые глаза наконец переместились на него. Но радости это не принесло: взгляд был холодный. Не равнодушный, а просто… неживой.

– Я говорю правду. Я пустая внутри. Пустая скорлупа… Детей больше не будет. Этого нет и других не будет. Я не имею смысла.

Он не ожидал такого, хотя в глубине души подозревал, что это возможно. Тело ребенка было сильно деформировано, а она рожала естественным путем, без кесарева сечения… Он не мог не повредить ее.

– Это не меняет моего отношения к тебе, – твердо произнес Эрик. – Я люблю тебя… Тебя, понимаешь? Не из-за какой-то причины и не для какой-то цели! Я просто тебя люблю! И мы справимся…

– А я не хочу справляться. И вообще ничего общего с тобой иметь не хочу. Ты что, не понимаешь, почему это произошло?

Это сказала она. Ядовитым, наполненным желчью голосом. Но у его Линн не было такого голоса! Она никогда не вела себя так… Все происходило как во сне, Эрик уже был не уверен, что это по-настоящему. Ей больно, но это не все… она еще и злится… на него?! Но ведь это был их общий ребенок! Что Анри с ней сделал?!

– Почему? – эхом отозвался мужчина. Разобраться в ситуации пока не получалось, он решил просто подчиниться обстоятельствам.