промелькнула перед моими глазами. С того момента, как она впервые улыбнулась мне, до нашего момента в спальне. Это было похоже на немое кино.

— Я люблю ее, — прошептал я ему.

Он положил руку мне на плечо.

— Я знаю. Вот почему я хотел тебе сказать. Мы не собираемся ничего с этим делать прямо сейчас. Как только мы подтвердим это ради твоего блага, мы используем ее, и тогда нам… мне нужно, чтобы ты не сломался из-за этого, брат. Ты нужен нам. Ты нужен мне. Я понимаю твою боль, и я не говорю на отмах. Пять месяцев в темноте, не зная, в безопасности моя жена или нет, вдали от моей семьи, от моего новорожденного сына… поверь мне, я понимаю. Но прежде всего мы одной крови. Эта семья, наша фамилия — вот за что мы боремся. Оливия пошла против этого. Она предала не только Мел и меня. Она предала мать, отца, Деклана, Коралину и тебя. Она предала наш образ жизни. Я не хочу сбрасывать тебя с неба, ни за что. Не из-за нее.

С этими словами он и Монте продолжили свой бег, оставив меня позади. Я постоял там мгновение, глядя на могилы. Я оставался неподвижным в течение часа, прежде чем потащил свою жалкую задницу домой. Я знал дорогу, и с каждым шагом вспоминал, как была счастлива Оливия, когда Лиам и Мел отсутствовали. Она светилась сиянием, которого я не видел годами.

Она хотела быть важной. Последний гвоздь, который пронзил меня насквозь, появился, когда я наконец вернулся в нашу комнату. Я вошел и увидел ее сидящей на кровати, одетую в черное, с завитыми волосами. На ногах у нее были белые туфли. Белые туфли Мел…

— Мне так жаль, Нил, — прошептала она, подойдя ближе ко мне. — Я просто была в плохом настроении, и у меня просто было так много всего на уме.

Когда она потянулась ко мне, я попятился.

— Я весь вспотел. Мы поговорим после того, как я приведу себя в порядок. — Я поцеловал ее в щеку, прежде чем уйти в ванную.

Когда мир успел так сильно измениться? Неужели я все это время спал?

ГЛАВА 16

«Пожилые люди объявляют войну. Но сражаться и умирать должна молодежь».

— Герберт Гувер

МЕЛОДИ

Сидя на кровати, я расчесывала волосы Итана, пока он лежал у меня между ног. Он становился таким большим. Казалось, что с каждым днем он рос, и его ухмылка тоже. Каждый раз, когда я смотрела на него, все, что я могла видеть, был Лиам. Они были так похожи, как будто он ничего от меня не унаследовал.

— Если ты будешь выглядеть как он, ты должен вести себя как я, — прошептала я ему сверху вниз, нежно постукивая по его маленькому носику. Он хихикнул и попытался ухватиться за мой палец, как будто это было что-то, чего он никогда раньше не видел.

— Я научу тебя стрелять, и если он когда-нибудь скажет тебе, что стреляет лучше меня, скажи мне, и я покажу тебе все пулевые ранения, которые он получил от меня. — Я снова похлопала его по носу, и на этот раз он громко рассмеялся.

— Когда ты станешь достаточно взрослым, чтобы понять, он расскажет тебе все эти правила, которые, как он утверждает, были переданы из поколения в поколение в его семье, но, клянусь, он придумывает их по ходу дела.

Он нахмурился, и мне хотелось бы думать, что это потому, что он боялся услышать эти правила, но я была почти уверена, что он просто хотел, чтобы я снова щелкнула ему по носу.

Дверь в нашу спальню открылась, и Лиам прислонился к косяку, ухмыляясь как сумасшедший. Я сердито посмотрела на него и взяла Итана на руки, прежде чем посадить его к себе на колени.

— Как долго ты подслушивал?

— Достаточно долго, чтобы услышать, как ты пытаешься настроить нашего сына против меня, — ухмыльнулся он, подходя к нам.

— Я не настраивала его против тебя, я просто хотела убедиться, что он любит нас в соотношении 51 % на 49 %.

— Не сработает. Я классный родитель, — ответил он. И когда он наклонился, чтобы поцеловать Итана в лоб, Итан заплакал.

— Я чувствую, приближаются хорошие времена, — засмеялась я, притягивая его обратно. Лиам выглядел таким смущенным, что это было почти грустно, но Итан любил Лиама, хотя бы из-за того, чтобы потягать его за волосы. — От тебя воняет, детка, попробуй еще раз после душа.

Он нюхает свою майку.

— Ах, неудивительно, что он в слезах.

— Да, именно по этой причине, — саркастически ответила я. И когда он снял майку, я поймала себя на том, что борюсь с желанием посмотреть на его грудь… но я проиграла и поймала себя на том, что таращусь, как подросток.

— Видишь что-нибудь, что тебе нравится? — Спросил Лиам, оглядывая себя, прежде чем встретиться со мной взглядом.

— Я вольна смотреть на то, что

— Помни об этом, когда я буду повторять эти слова. — Он сбросил штаны и боксеры.

Прикусив язык, я пошла к двери с Итаном.

— Будь готов через час. Как прошла пробежка?

Он достал из шкафа полотенце.

— Все прошло так хорошо, как могло бы пройти.

— Нил вернулся час назад.

— Да. Я еще поработал с Монте.

Я кивнула, но не стала настаивать на большем. Нил знал, что ему нужно сделать выбор. Надеюсь, надгробия будут преследовать его, они были поддельными, никто этого не знал, кроме Лиама и меня, но суть оставалась той же. Независимо от того, что Лиам чувствовал к Нилу, я знала, что он не хотел его убивать.

Я вошла в комнату, которую мы использовали как детскую здесь, в Вашингтоне, и увидела Седрика и Эвелин, которые стояли у окна и тихо разговаривали друг с другом. Они были похожи на подростков, крадущихся повсюду.

— Я не помешала? — Я спросила их.

— Да, но поскольку ты принесла Итана, мы тебя прощаем. — Эвелин усмехнулась, подходя