— Я действительно не думаю, что буду, Филипп. Я больше не уверена, что смогу.

— Хм. Ну, я не думаю, что когда-либо любил ее по-настоящему.

Мои глаза расширились.

— О.

Он сидит прямо, брови сведены вместе.

— Не то чтобы она была мне безразлична. Конечно, мне было не все равно. Я думал, что люблю ее. Иначе я бы не сделал ей предложение.

— Разумно, — говорю я, и он бросает на меня взгляд, который в равной степени забавен и сух.

— Да. Но у нас не было много общего, и я понял, что после той… «недосвадьбы», как ты ее назвала, мы никогда по-настоящему не разговаривали. Ни как следует, ни глубоко. Не обо всем и ни о чем.

— Это важно, — мягко говорю я. Я обнаружила, что точно так же было и у нас с Калебом.

— Это так. — Он проводит рукой по шее. — У нас были похожие цели в жизни, и я думаю, мы оба видели, что другой соответствует этим целям. В каком-то смысле это были скорее отношения по расчету.

Я впиваюсь зубами в нижнюю губу.

— Тебе это нравилось? Когда ты был в них?

— Думаю, да. Это было уместно. — Он смотрит вниз, темные ресницы расходятся по загорелой щеке. — Она изменила мне около года назад.

Мои брови взлетают вверх.

— Правда?

— Да, с бывшим парнем, который вернулся в город на выходные. И знаешь, мне было не столько больно, сколько досадно. Она извинилась, пообещала, что этого больше не повторится, и я… принял это.

— Это было очень щедро с твоей стороны.

— Возможно. Но сейчас я думаю, что мое отсутствие заботы было, вероятно, большим тревожным сигналом. Для себя, я имею в виду. Я больше злюсь на твоего придурка-бывшего за то, что он тебе изменил, чем на себя самого.

— Да. Я не знаю, смогу ли я когда-нибудь смириться с этим. То есть, я уверена, что не смирюсь.

— И это, наверное, правильная реакция. — Он проводит рукой по своей челюсти. — Я слишком много работал перед этой поездкой.

— Угу. Я подозревала.

— Хотя мне очень нравится моя работа. Но если бы у меня были отношения, которые действительно важны, то… не думаю, что я бы так же расставлял приоритеты.

Я не могу отвести взгляд от его глаз.

— Возможно, это правда.

Он откидывается назад, заложив руки за голову, и смотрит на небо.

— Это был чертовски длинный ответ.

Я хихикаю и ложусь рядом с ним. Песок подо мной теплый, и я уверена, что он попадет в мои волосы и одежду, но меня это ничуть не волнует.

— Да. Но это было хорошо.

Мы лежим так долгое время. Я смакую его слова и позволяю им задерживаться в моем сознании.

Через некоторое время он поворачивается на бок. Я смотрю на него и встречаю его взгляд.

— Привет, — говорит он.

Я улыбаюсь.

— Привет.

— О том дне.

Тепло проходит через меня и оседает в желудке.

— Ты имеешь в виду наши напитки на пляже? — спрашиваю я.

Он ухмыляется.

— Нет.

— Телефонный звонок от твоего коллеги, на который я ответила?

— И не это тоже, — говорит он. — То, о чем я говорю, произошло в определенном бассейне.

— А, — говорю я. — Это.

— Да, это.

— И что же?

Его рука протягивается и ложится мне на бедро. Это теплая тяжесть поверх тонкого сарафана.

— Хочешь прийти ко мне сегодня вечером?

Нервы трепещут под его рукой. Возможно, он чувствует это во время короткого молчания, потому что его голос смягчается.

— Никакого давления, — говорит он. — У меня просто до боли хорошо заполненный мини-бар и слишком много денег, которые нужно сжечь.

Я поворачиваюсь к нему. Он целует меня, медленно касаясь своими губами моих.

— Я бы с радостью, — говорю я, — но у меня есть планы.

— Только не говори мне, что ты встретила еще одного мужчину, который проводит медовый месяц в одиночестве.

Я игриво толкаю его в плечо, но оставляю руку прижатой к его коже.

— Нет. Вообще-то я заказала себе массаж. Это подарок от моих родителей и лучшей подруги. Они сказали, чтобы я выбрала что-нибудь из спа-меню.

Его глаза потеплели.

— Это очень мило с их стороны.

— Это действительно так. Но после этого я свободна. Я могу… зайти. Мы могли бы заказать еду в номер?

Он наклоняется и снова целует меня, давая понять, что именно он думает об этом плане.

21

С приятной болью в теле после массажа и бабочками в животе я стучусь в дверь бунгало номер двенадцать. Дверь открывает Филипп. На нем шорты, ноги голые, и еще одна льняная рубашка на пуговицах. Она застегнута лишь наполовину, а его волосы взъерошены.

— Иден, — говорит он.

— Привет, извини, что опоздала, мой массаж немного задержался.

— Без проблем. — Он делает шаг назад, приглашая меня переступить порог. — Хочешь войти?

Я вхожу в его бунгало. Я видела его только с палубы и из бассейна через стеклянные двери патио. Только намек на королевскую кровать и кресло.

Теперь же мне предстоит полная экскурсия.

Плиточные полы мягкого песочного цвета, стены выкрашены в тот же оттенок. Мебель в основном из ротанга, сплетенного в замысловатые узоры. Диван и кресло украшены кремовыми подушками. С одной стороны находится небольшая кухня с деревянной столешницей и шкафами, окрашенными под красное дерево.

Я останавливаюсь на полпути через гостиную.

— Это все для одного человека?

— Думаю, технически бунгало рассчитано на четверых, так что оно подходит для семей. Ты не должен наслаждаться им в одиночку.

Я заглядываю в огромную ванную комнату, и это настоящая изюминка. Стены и пол покрыты мрамором, а туалетная комната оснащена позолоченными светильниками. В углу стоит глубокая ванна. А в качестве завершающего штриха — душевая кабина, оснащенная душевой лейкой и множеством масел и шампуней на выбор.

Все здесь говорит о роскоши.

— Этот душ размером со всю мою ванную комнату дома, — говорю я.

Филипп хихикает за моей спиной.

— Да, он больше, чем нужно.

— И для семьи из четырех человек вполне подходит. — Я прохожу в просторную спальню. Эту комнату я видела, когда заглядывала в раздвижные двери. Сейчас они полуоткрыты и впускают знакомые звуки ночной жизни Барбадоса. Щебет и пение насекомых.

Его кровать больше, чем в моей комнате. Королевского размера. Она аккуратно застелена, подушки сложены в привлекательный подголовник. Телевизор включен, но программа поставлена на паузу.

Я читаю надпись на экране.

— Не может быть.

Рядом со мной раздается вздох.

— Спокойно.

— Ты смотришь спортивный документальный фильм?

— Да.

— Убийства Кеннеди сегодня не будет?

— Нет, я оставлю это