— Спасибо тебе. — Алексей вышел в коридор, а швейцар торопливо прошептал ему вслед:

— У них как раз сейчас гость. Оне у них часто бывают, а после Ленька их, то есть Анфису Никодимовну, по мордасам хлещет.

Алексей молча усмехнулся. Второй гривенник раззадорил старика на совсем уж интимные подробности отношений между Анфисой и китайцем, а если б он расщедрился и на третий гривенник? Нашлось бы у старика что рассказать ему?

Наверняка бы нашлось. И не на гривенник, а даже на целковый. Все бы небось выложил про жильцов этого дома.

Размышляя о своеобразии подобных товарно-денежных отношений, Алексей почти миновал двойные двери библиотеки. Но тут одна из створок внезапно распахнулась, и навстречу ему вышла Маша, прижимавшая к груди правой рукой стопку книг, левая у нее до сих пор была на перевязи.

Она попыталась закрыть ногой дверь, но в этот момент увидела Алексея, ойкнула от неожиданности, попыталась удобнее перехватить книги, но стопка распалась, и книги рассыпались по ковру, устилавшему пол коридора.

— Простите, ради бога, — сказала она смущенно в спину Алексею, бросившемуся ей на помощь, — это все рука. Я никак не могу привыкнуть действовать одной.

Алексей собрал книги и, разогнувшись, спросил:

— Куда их вам отнести?

— Тут совсем рядом, — улыбнулась Маша. — Хотите, я вам покажу, где работаю?

— Хочу, — ответил Алексей и подумал, что Анфиса никуда от него не денется, тем более что, по словам швейцара, проводит время в компании неизвестного ему гостя. Он мог только догадываться, чем могла заниматься эта парочка, если китаец исправно награждал свою хозяйку тумаками и, верно, не за благочестие солидно охаживал ее кнутом.

Они миновали несколько дверей, причем Маша шла впереди и молчала. Алексей, повесив трость на сгиб локтя, шел следом, прижимая к груди стопку книг. Маша была в светлом платье со скромным вырезом. Шея ее слегка загорела, а волосы, наоборот, немного выгорели, что однозначно говорило о том, что их хозяйка много времени проводит на солнце, от которого не спасают даже поля шляпки.

Он перевел дыхание. Что с ним такое творится, если едва удалось сдержаться и не схватить Машу в объятия в этом чужом, незнакомом доме, не целовать ее до умопомрачения?

Алексей стиснул зубы и отвел взгляд от искушения: тонкой нежной шейки и двух рыжеватых завитков, что выбились из прически и манили прижаться к ним губами. Он словно наяву почувствовал и свежий аромат девичьего тела, и бархатистость ее кожи, и щекочущую губы мягкость ее волос…

Но в этот момент они подошли к задернутой тяжелой портьерой двери, и Маша, повернувшись к нему, улыбнулась и сказала:

— Пришли! — и толкнула дверь здоровой рукой.

Они оказались в большой комнате с четырьмя окнами, занавешенными тяжелыми суконными шторами темно-вишневого цвета. Сквозь приоткрытую створку одного из них прорывался в комнату яркий пучок солнечных лучей и высвечивал множество коробок, ящиков, плетеных корзин, в которых громоздились непонятные на первый взгляд вещи.

В углу хитровато щурилась глазками-щелками каменная, с обвисшим брюхом и грудями баба, а возле камина стояли и валялись на полу несколько менгиров, от огромного, почти в три аршина высотой, идола до маленьких плоских стел с диковинными значками и рисунками. А за письменным столом сидел юноша, почти мальчик.

Алексей обвел комнату скептическим взглядом. Судя по всему, этим скопищем древних костей и камней сроду никто не занимался. И Маше здесь непочатый край работы!

Но она его настроений, похоже, не разделяла.

— Илья Николаевич, положите книги сюда, на стол. — Она сдвинула в сторону толстую амбарную книгу и стопку исписанных карточек. — Это справочники по Тесинскому уезду и Североеланской губернии. Оказывается, в них масса интересных и полезных вещей. — Она убрала со лба прядку волос и опять улыбнулась Алексею. — Я очень рада вас видеть, Илья Николаевич! В последнее время мы совсем перестали с вами встречаться, с чего бы это? Или вы меня намеренно избегаете?

— Ну что вы, Мария Викторовна, — смутился Алексей. — Просто мои служебные обязанности начинаются, когда вы еще спите, а заканчиваются, когда вы уже спите.

— Но ведь этого раньше не было? — Девушка опустила глаза и несколько раз закрыла и открыла амбарную книгу. — Раньше ваши служебные обязанности позволяли вам выкроить время и попить чаю со мной и с дядюшкой. — Она подняла на него глаза. — Или что-то случилось?

— Случилось! — вздохнул Алексей. — Видите ли, я на самом деле совсем не горный инженер, а служу в полиции и вынужден заниматься расследованием гибели управляющего заводом Тригера. Кроме этого, имеется ряд обстоятельств, о которых я не могу пока рассказать, так как они составляют служебную тайну.

— Я понимаю, — Маша отвела глаза. И, словно спохватившись, кажется, чуть более оживленно, чем следовало, произнесла:

— Ах, Илья Николаевич, я совсем упустила.

Познакомьтесь, пожалуйста, с Николаем Ивановичем Мартыновым. Он служит провизором в местной аптеке. Летом бывает не слишком много клиентов, поэтому хозяин отпускает его помочь мне разобраться с коллекциями Михаила Корнеевича. Он нешуточно увлекается археологией и даже раскопал одно весьма замечательное, почти не разграбленное городище, верстах в тридцати отсюда. — Маша одобрительно посмотрела на своего помощника, совсем еще молодого, лет восемнадцати, не больше, отрока с едва наметившимися усиками над пухлой губой. — И это определенно позволяет ему заявить о себе как о серьезном ученом.

«Серьезный ученый» зарделся, как барышня, и, беспрестанно поправляя сползающую с носа дужку очков, приподнялся и потряс руку Алексея, пробормотав что-то вроде:

— Очень рад! — или:

— Что за гад?

По крайней мере, Алексею послышалось последнее, но, судя по интонации, вернее было первое утверждение.

— Николай Иванович, — Маша понизила голос и отошла от стола, где под зеленым абажуром настольной лампы трудилось будущее светило российской археологии, — много сил отдает созданию местного краеведческого музея. Но, конечно же, он не обладает такими возможностями, как Михаил Корнеевич. — Маша обвела взглядом комнату. — Правда, его коллекции хотя и малы, но по-своему уникальны, а здесь, — она заговорщицки улыбнулась и подмигнула Алексею, — все-таки много хлама, от которого я бы без всякого сожаления избавилась. Хотя есть вещи достаточно ценные.

— Мария Викторовна, как долго вы будете заниматься этим… — Алексей замялся, пытаясь найти подходящее слово, чтобы не обидеть лучших чувств стоящей перед ним девушки. Она поняла его замешательство, засмеялась, но не успела ответить. Алексей забыл в этот момент и о самом вопросе, и, самое главное, о Маше, чего потом долго не мог себе простить. В приоткрытую створку окна он заметил вдруг Анфису. Она показалась на узкой тропинке, ведущей из глубины сада. Ее поддерживал под руку какой-то мужчина, но был ли это кто из знакомых ему обитателей Тесинска или слободы, он так и не сумел разглядеть.