Голос был приветлив и принадлежал, без сомнения, Фагирре; Эгерт отшатнулся. За месяцы, прошедшие после его визита в Башню Лаш, Солль успел уверить себя, что братство потеряло к нему интерес и уже не хочет видеть в своих рядах; появление Фагирры явилось громом среди ясного неба.

— Вы удивлены, Солль? — усмехнулся под капюшоном Фагирра. — Рад сообщить вам, что первое испытание — тайной — вы успешно выдержали… Нам предстоит беседа — не лучше ли удалиться от шумного кабака?

Из «Одноглазой мухи» действительно доносились смех и крики, перемежаемые пьяными песнями; в этот момент разудалые звуки студенческой пирушки показались Эгерту родными, как памятная с детства колыбельная.

— Да, — пробормотал он невнятно, — конечно…

Взяв Солля под руку, Фагирра втянул его в какой-то переулок — Эгерт испугался, что и тут обнаружится вдруг потайной ход, ведущий в Башню Лаш.

Фагирра остановился — в темноте блеснули его белые зубы:

— Рад вас видеть, Солль, в добром здравии и состоянии души… У нас мало времени. Скоро, воля Лаш, мы станем соратниками, братьями — а пока знайте, что мир меняется, мир уже изменился. Люди слишком далеко ушли от Лаш — себе же на горе… Вы замечаете, Эгерт? Глупцы, глупцы… Городской судья всё так же прислушивается к советам Магистра — однако судья очень болен, и кто знает, как поведёт себя его преемник? Уже сейчас слышатся голоса, противоречащие воле Лаш… Себе на горе, Солль, всё это — себе на горе!

Эгерт слушал, не понимая и не пытаясь понять, только лихорадочно раздумывая, чего потребует от него Фагирра.

— Грядут испытания, Эгерт… Всех живущих ждут испытания, а какие — вы узнаете, пройдя обряд посвящения. Надо успеть, Эгерт… Успеть породниться с Лаш раньше, чем случится… то, что случится непременно. Вы встретите это с нами — и спасётесь, тогда как другие возопиют…

Служитель говорил всё быстрее и жарче, в темноте посверкивали его глаза; с каждым его словом Соллю становилось всё страшнее — будто бы над обычной, обыденной, привычной жизнью он разглядел вдруг распростёртые крылья мрака.

— Скоро, Эгерт… Но время ещё есть. Вам надлежит пройти второе испытание — воля Лаш, оно станет последним, и Башня укроет вас, посвящённого, от того… что будет здесь, на земле. Вы готовы выслушать?

Язык Эгерта сам собой ответил:

— Да…

Фагирра приблизил капюшон к самому лицу Солля:

— Слушайте… Это условие последнего испытания. Во-первых, молчать по-прежнему… А во-вторых, и это главное, Эгерт… Вы должны смотреть и слушать. На то даны вам глаза и уши, Солль… Смотреть и слушать — сам Магистр будет принимать ваши доклады. В университете вам встретятся как друзья наши, так и враги… Мы должны разобраться, кто есть кто; особенно интересует магистра достойный господин декан и его прекрасная молодая дочь… Смотреть и слушать — вы, вероятно, посвящены в планы господина декана относительно книги, которую он пишет?

Эгерт стоял, будто облитый кипятком, сразу позабыв о страхе грядущих испытаний. Щёки его и уши горели — счастье, что Фагирра не видел этого в темноте. Небо, прежний Солль, тот, давно забытый Каварренский забияка — да он бы одной пощёчиной положил бы конец подобному разговору; однако прежний Солль умер, и новый Эгерт, отмеченный шрамом, только прошептал дрогнувшим голосом:

— К сожалению… вы преувеличиваете… мою осведомлённость. Я… ничего не знаю о планах господина декана.

Фагирра дружески взял его за плечи:

— Это испытание, Солль… Нелёгкое испытание, не скрою. Возможно, узнать об этом будет трудно — но ведь это возможно, Солль, не так ли?!

— Не знаю, — прошептал Эгерт, — я, право… Не уверен.

— Со-олль, — укоризненно протянул Фагирра, — друг мой… Вы ведь сделали первый шаг, вы присутствовали при тайном обряде… Вам оказали доверие, не так ли? А разве доверие не надо оправдывать? Сейчас вы находитесь под влиянием минутной слабости — а расплата за неё может быть слишком тяжёлой, прямо-таки бесчеловечной… Не дайте же робости взять над собой верх — будет только хуже, поверьте, я говорю с вами, как будущий ваш брат… Вам легче будет представлять доклады самому Магистру — или, может быть, сначала мне?

Эгерт с трудом сдерживал крупную дрожь. Руки Фагирры по прежнему лежали на его плечах — служитель прекрасно это чувствовал.

— Вам, — прошептал Эгерт, желая только, чтобы всё поскорее закончилось.

Фагирра помолчал. Сказал мягко:

— Вот и прекрасно… Я сам вас найду. Ваше дело — смотреть и слушать… И ещё спрашивать, спрашивать как можно любознательнее, но без назойливости — господин декан умён…

И, уже удаляясь, Фагирра вдруг обернулся:

— И не надо так болезненно к этому относиться, Эгерт… Вы потом поймёте. Вам предлагают руку помощи, вам предоставляют уникальный шанс; вы осознаете это позже — пока надо только поверить. Ладно?

Эгерт не нашёл в себе сил ответить.

История с кинжалами стала достоянием университета, и даже совсем незнакомые Эгерту студенты подходили к нему в коридорах, чтобы пожать руку и спросить о чём-нибудь незначительном; начался учебный год, и Солль не пропускал ни одной лекции — но на душе у него было тяжело.

После встречи с Фагиррой он дал себе зарок не появляться больше в городе — но кто знает, защитят ли от ордена Лаш сами университетские стены? Эгерт прекрасно знал, что подлый страх предаст его при первом же случае, и допросчик, кем бы он ни был, при необходимости сумеет вытянуть из него всё, что только пожелает. Орден Лаш знает или догадывается о его трусости — а это значит, что он пленник ордена, шпион и доносчик, и никакая гордость, никакое благородство не спасут Солля, когда колени его подогнутся от страха, а пересохший язык прилипнет к гортани, чтобы произнести затем слова предательства…

Длинный, доносящийся с Башни звук теперь приводил его в ужас.

Однажды, собравшись с духом, он отправился к декану, желая признаться во всём; на подходе к кабинету перед глазами его встало лицо Фагирры, а в ушах зашелестел прерывистый голос, повествующий о грядущих бедах. С трудом перешагнув порог, Эгерт смог выдавить из себя только невнятный вопрос: что будет… А ничего ли не будет… В скором будущем?

Декан удивился. С трогательной серьёзностью предположил, что в скором будущем наверняка уж что-то будет, а в недалёком прошлом, увы, уже было. Эгерт смутился, попросил извинения и ушёл, оставив декана в некотором недоумении.

Иногда Солль успокаивался — Фагирра, а тем более седой Магистр, казались ему людьми, достойными доверия. Возможно, он действительно знает слишком мало, возможно, порученная ему миссия — не предательство, а, наоборот, услуга университету… Ведь говорил же Фагирра: «Вы поймёте позже… Пока надо просто поверить… Ладно?»

Ладно, шептал себе Солль, и ему становилось легче; он даже всерьёз задумывался, как лучше выполнить возложенную на него миссию — но внезапное осознание собственной низости приводило его в отчаяние, и тогда, съёжившись на подоконнике, он не отвечал на обеспокоенные вопросы Лиса и не смотрел в честные, цвета мёда, глаза.