такие пустоты в горе, — еще раз повторил свой рассказ приказчик, — обычное дело. Но здесь — вот. На моей памяти никогда такого не видали! Кости по форме человеческие, но уж очень крупные, как будто великанские. Вот госпожа и решила в Приказ написать…

По каменному полу беспорядочно, перемежаясь невзрачными предметами быта, валялись останки, приблизительно, десяти человекоподобных существ. Но беспорядочно — это только на первый взгляд тут же отметил про себя Яров. И возблагодарил начальника экспедиционного отдела, который его сюда направил!

— Пещера была изолирована? — уточнил Афанасий, сбрасывая с плеча сумку.

— Наглухо, — заверил приказчик, — и никаких признаков кладки или хотя бы искусственного завала.

Темой чудинов Афанасий заинтересовался еще во время обучения в Высокой школе ОЗК. Писали о них, как правило, только в трактатах по теме «колдовские создания-животные», относя чудь к существам полудиким, близким по природе к обыкновенным лешакам. Яров не соглашался с общепринятой теорией.

— Ну, что скажете? — нетерпеливо напомнил о себе приказчик. Он явно ожидал от столичного гостя более живой реакции.

— О, это очень, очень интересная находка! — заверил его Афанасий. Внутренне Яров ликовал, хоть по его задумчиво-отрешенному виду и не скажешь.

Чудь, таинственный народ, некогда населявший, предположительно, север Ар-царства. Предположительно, ростом существенно больше современных людей. Предположительно, обладающий особыми колдовскими знаниями. Предположительно, последние из чуди скрылись как раз в районе Арландских гор. Предположительно, предположительно…

И вот теперь Яров, похоже, нашел подтверждение всем этим предположениям.

Глава №33. Ванечка, неделю назад

Аристарх Аркадьевич Хродольф, подобный нерушимому североморскому колоссу, стоял справа от царского кресла и пересказывал содержание своего доклада: Агата Дивидова, Вера Ромашкина, переходный камень, Роза Жданова, контрабандный гоблин, Волков, Южный, князь Великий, внезапное нападение… Ровный, уверенный голос личного секретаря заполнял кабинет, почти зримо переплетаясь с лучами солнца. Хотя, такие истории лучше бы рассказывать под тоскливый осенний дождь, а не сияюще-ясным летним утром.

Ванечка тоже слушал и пытался вспомнить, не возникало ли у него самого подозрений на счет наставников? Но нет, он тогда просто не мог думать ни о чем другом, кроме учебы. И чуть не пропустил свой главный урок! Но всё-таки не пропустил.

Со своего кресла Ваня видел отца вполоборота. Тот, конечно, уже слышал и читал сообщение Аристарха Аркадьевича. Сейчас он с равнодушным видом рассматривал невзрачную шкатулку, стоящую перед ним на столе. Лицо отца казалось настолько умиротворенным, что почти утратило свою обычную желчную резкость. Узловатые смуглые пальцы правой руки государя арского лениво поглаживали крышку шкатулки, внутри неё что-то едва слышно пересыпалось.

Поначалу Ване очень понравилось решение отправить его в «Орлиные врата». Побывать в летнем лагере ОЗК казался ему гораздо интереснее, чем опять проводить лето в Кремле или на Лукоморье в обществе детей генералов. Но очень быстро царевич осознал, что это для него не отдых и не развлечение, а совсем наоборот. Обучение и экзамен одновременно.

— И Вы еще считаете мои действия несоответствующими проблеме? — с усмешкой вопросил отец, едва Хродольф закончил говорить.

Ваня перевел осторожный взгляд на маму. Царица Елена выслушала доклад, не поведя и бровью, но всё ее лицо при этом выражало космическую печаль. Если бы её сейчас увидел придворный художник, он бы немедленно начал писать «портрет духа Светлой Печали». И никто, даже самые злые языки в царстве, не смогли бы упрекнуть художника в подхалимстве! Ведь с лица Елены Матвеевны вот уже двенадцать лет пишут лики богини Лады.

Елена Прекрасная. С этим «народным» титулом матушки Ваня никогда бы не поспорил, но почему-то он очень не любил, если её так называли другие.

— Я могу лишь повторить то, что говорила раньше: дети не должны страдать за преступления родителей, — безмятежно сложенные на коленях тонкие белые ладони матери чуть дрогнули при этих словах. Широкие бело-золотые рукава напоминали крылья волшебной птицы. — Её сын здесь совершенно не причём.

— Как знать, как знать… — Василий Иванович задумчиво постучал по шкатулке, — тебе ведь, кажется, всё это семейство никогда не нравилось?

— Вовсе нет, только Агата, — поспешно возразила Елена, её небесно-голубой взгляд метнулся от лица мужа к бумагам в руках Хродольфа и обратно, — то есть, она просто… она немного пугает меня.

— Не мудрено!

— Но это вовсе не значит, что её сын…

— Пожалуй, Вы правы, свет мой! — царь шутливо вскинул руки. — Мы не будем перегибать там, где этого не нужно. Агата Яковлевна и так прекрасно поняла наш намек.

Нынче Василий Иванович по-настоящему доволен, и Ванечка понимал, что такое благодушное настроение отца дорогого стоит. Две поставленные государем цели достигнуты: избавиться от Фроловой и «объясниться» с Дивидовой. Даже вся эта история в лагере не смутила его, скорее наоборот, добавила делу ясности.

— Не проще ли было обвинить саму Дивидову? — отрывисто спросила мама. Она, похоже, до сих пор не могла поверить в успех своего заступничества.

Отец медленно откинулся на спинку кресла, слегка оттолкнув от себя шкатулку. На мгновение он привычно помрачнел, хищно сощурился, глядя мимо них куда-то на закрытую дверь. Но немедленно снова усмехнулся и пояснил:

— Надо признать, её наглость отнюдь не безосновательна. Есть у нас незаменимые люди, да. Дивидова должна оставаться свободной и заниматься своей работой, не больше, но и не меньше. Откапывать мрамор и малахит, а не секреты моих вернейших людей.

Аристарх Аркадьевич глубокомысленно молчал. То, что вернейшие люди вовсю копают друг под друга, в его докладе сказано не было, Морозов упоминался мельком и отдельно от Настасьи Карповны. Вероятно, эту часть событий отец будет обсуждать только с вернейшими людьми.

Елена Матвеевна лишь опустила взгляд на свои руки. Ваня не сомневался, что князю Великому и его семье она сочувствует не меньше, чем Якову.

Сам же царевич все последние дни пытался решить, на чьей стороне лично он. Как бы он поступил, окажись — страшно подумать! — на месте отца? А ведь отец начал править, будучи не намного старше Ванечки. И он тогда к власти даже не готовился, вынужден был принять корону после того, как старшего брата убил Константин Пугачев.

Агата Дивидова, самая богатая аристократка Ар-царства, самая влиятельная и, безусловно, самая гордая. Высокомерная, спесивая. И при всём этом, как оказалось, еще и недовольная своим положением! Ваня понимал, что отец должен был как-то… донести до неё свое недовольство. Но Яков Дивидов совсем не похож на мать, он не имеет никакого отношения к её интригам! Ваня не смог бы просто сделать его разменной монетой в «споре» с Дивидовой. Отец — смог. Спланировал и осуществил это еще до того, как раскрылось дело с переходным камнем и ограблением князя Великого.

А о том, как следует поступать с людьми, подобными Анне Фроловой, царевич пока старался вовсе не думать…

— Ну, довольно о грустном! — Василий Иванович энергично щелкнул пальцами, от чего Ванечка невольно вздрогнул. — Посмотрите лучше, что прислал наш ярганский наместник, — он пододвинул шкатулку ближе к царице, — прошу!

Мама опасливо посмотрела на шкатулку, потом осторожно, словно опасаясь, что оттуда выскочит змея, протянула руку и откинула крышку. Солнечный свет плеснул на содержимое шкатулки и тут же разлетелся брызгами во все стороны.

Елена Матвеевна с не меньшим опасением тронула кончиками пальцев несколько льдисто-прозрачных камешков и быстро убрала руку.

— Ярганские алмазы, — пояснил отец, похоже, вполне довольный произведенным впечатлением, — первая