вызвать такси, чтобы не вести машину в таком состоянии, но это опять надо ждать, а Илана и без того уже слишком долго ждала. Точнее, напрасно теряла время, которое никак не вернуть.

Вот зачем она потратила столько дней на то, чтобы обижаться и дуться, отвергая попытки Глеба помириться? Он ведь и правда сожалел, и правда пытался начать всё с нуля, оставив позади прошлое. А ведь если оно такое значимое, с ним действительно непросто расстаться и не вспоминать, тем более спустя всего несколько дней. И от неё требовалось всего лишь его поддержать, а теперь…

Нет, она даже думать не станет, что опоздала, что это был единственный шанс. Ведь через восемь месяцев у них родится ребёнок. Именно у них, а не у неё.

Хотелось гнать со всей скоростью, чтобы быстрее добраться, оказаться рядом, но Илана останавливала себя и не позволяла отвлечься. Чтобы не допустить ненужных мыслей, и чтобы с ней самой ничего не произошло. Она же сейчас отвечала не только за себя, а ещё и за крошечную хрупкую новую жизнь, которая теплилась у неё под сердцем. Которой нужны и мать, и отец. Илана даже слышать не желала ни о каких других вариантах.

Она не пошла к центральному входу, тем более тот наверняка был уже заперт, а завернула за угол к крыльцу поменьше, над которым светилась бледно-зелёным надпись «Приёмный покой». Здесь дверь тоже оказалась заперта, но рядом с ней располагалась кнопка звонка. Илана надавила на неё и не отпускала, пока замок не щёлкнул. Она тут же схватилась на ручку, дёрнула дверь на себя, шагнула через порог, едва не врезавшись в женщину в больничной униформе – дежурную медсестру или врача.

Та отступила на шаг, попыталась что-то сказать, но Илана не услышала, потому что уже говорила сама:

– Моего мужа недавно привезли к вам. После ДТП. Мне надо к нему. Обязательно.

– Девушка… – опять обратилась к ней женщина, но Илана и тут её перебила:

– Пожалуйста! Пропустите меня к нему. Как мне его найти? Скажите, где он.

– Да здесь я, – неожиданно прилетело откуда-то со стороны, и она моментально развернулась на голос.

Глеб, заметно прихрамывая, медленно шёл по полутёмному коридору.

– Не переживай. Здесь.

Илана бросилась ему навстречу. Подбежала, сначала растерянно замерла, охватила взглядом.

Рубашка чем-то испачкана и помята, рукав порван, запястье и кисть перевязаны, на лбу, возле левого виска, огромный пластырь, по щеке тёмно-красные разводы и пятна.

Из груди вырвался громкий глубокий полувздох-полувсхлип, и, чтобы самой удержаться на ногах и окончательно удостовериться, что Глеб действительно живой, действительно здесь, Илана сделала последний шажок, приникла к нему, обвила руками, уткнулась лицом в широкую грудь.

Она тихонечко шептала его имя и ещё что-то, но получалось слишком невразумительно, потому что смешивалось со всхлипами. А слёзы катились ручьём, впитывались в рубашку и, наверное, обжигали, потому что были слишком горячими.

– Ну, ты чего? – мягко произнёс Глеб и тоже обхватил здоровой рукой, ласково погладил спину. – Всё же обошлось. Я – жив и даже вполне здоров. Просто немного помялся.

Илана сглотнула, шмыгнула носом, заглянула ему в лицо.

– Почему тогда не ты позвонил, а какая-то женщина?

– Потому что я неслабо приложился головой и вырубился. Достаточно надолго, – пояснил он, но, заметив испуг в её глазах, тут же добавил: – Но ничего страшного. Голова у меня дубовая, ничто её не возьмёт. Ты же знаешь.

– Да ну тебе, – Илана совсем-совсем тихонечко и осторожно, чтобы не причинить случайно ненужную боль, ткнула мужа кулаком в бок, заявила насупленно: – Нашёл, когда прикалываться.

– А что, – Глеб ехидно сощурился, – мне тоже положено плакать? Ну, если тебе от этого станет легче…

– Прекрати, – потребовала она.

Ну разве сейчас время смеяться? Илана же чуть с ума не сошла, когда представила, что может его потерять. Не из-за глупой ссоры или ослиного упрямства, а по-настоящему, насовсем. Хотя оттого, что он рядом, и его можно обнимать, чувствовать, прижимаясь всем телом, вдыхать знакомый запах и слышать стук сердца, действительно накрывала удовлетворённая радость, а ещё нежность, а ещё понимание, что она готова стоять так целую вечность, и плакать, и плакать. Не только от облегчения, больше от счастья.

– Ты первая, – возразил Глеб, а потом добавил почти шёпотом, только для неё: – Видишь же, я с тобой и никуда теперь не денусь.

Никуда теперь не денется? Это он про сейчас? Или про вообще?

Но он ведь ещё не знал о самом главном, а Илана понятия не имела, как он отреагирует, как отнесётся. Точнее, она была почти уверена, что он разозлится или расстроится, как и она, ничуть не обрадуется, посчитает ненужным, несвоевременным, неудобным – ведь так и есть – и опять станет чужим.

Слёзы хлынули ещё сильнее, и плечи затряслись. А Глеб недоумённо произнёс:

– Лан, ну правда, успокойся. Всё, хватит. Лана! Да что такое? – Он сосредоточенно наморщил лоб, глянул пронзительно, поинтересовался встревоженно: – С тобой тоже что-то случилось? Или с кем-то ещё?

Случилось. С ней, с кем-то ещё, со всеми. И она выдохнула отчаянно, словно делая шаг в пропасть:

– Я… я беременна.

– Что? – переспросил Глеб, а у неё сердце остановилось, тревожно засосало под ложечкой. Илана даже успела подумать обречённо «Я так и знала», но он вдруг хмыкнул, тепло улыбнулся уголками рта. – Ну вот, тем более. Хватит рыдать. Тебе сейчас нельзя, – добавил абсолютно серьёзно, и для Илана его реакция оказалась настолько неожиданной, что слёзы моментально высохли.

Она посмотрела недоверчиво.

– Ты не… расстроился?

Он тоже удивился – подобному вопросу, или всё-таки смутился, задумался, растерянно протянул:

– Ну-у… как бы… – Потом мотнул головой, попросил: – Дай мне сначала осознать. – Но заметив напряжённое ожидание и волнение на её лице, проговорил достаточно убеждённо: – Хотя, пожалуй, в общем-то не расстроился. – Дёрнул бровью. – По крайней мере жениться из-за этого уже не придётся.

Он так и будет всю жизнь её поддразнивать? Хотя, если бы Глеб показательно обрадовался и принялся уверять, что безмерно счастлив, Илана точно решила бы, что он врёт и притворяется. Она ведь и сама до сих пор сомневалась. Но что-то в его словах её всё-таки смутило. Она не успела разобраться, потому что появился ещё один врач, на этот раз мужчина, приблизился к ним, поинтересовался:

– Может, всё-таки останетесь на ночь? Чтобы под наблюдением.

Прежде чем ответить, Глеб глянул на Илану и тут же вывел категорично:

– Нет. Я – домой. Лучше завтра к вам заеду. – И опять посмотрел на неё: – Ты ведь меня отвезёшь? А то я пока, получается,