– Доусон Хоуп, слушаю. – Закрываю глаза, не в силах дышать, настолько я обожрался, вот так всегда, когда хочешь показать себя всесильным.

– Доброе утро, – узнаю голос Ханны. – Ты можешь сейчас говорить?

– Привет, как ты? – Я приподнимаюсь и машу Элли рукой. – Элли только что выведывала все тайны маленькой Бри. Ты бы видела то количество грязной посуды.

Эллисон загружает последнее стекло и включает на режим мойка. Вытаскивает Бригитту из стульчика, растирает ее почти высохшие волосы полотенцем, салфеткой вытирает рот. Они обе подходят ко мне, от них пахнет клубникой со сливками и пудрой, втягиваю носом сладкий запах и с удовольствием выдыхаю.

– Мне намного лучше, может, это жестоко, но я так хочу увидеть Бригитту. Вы не могли бы приехать ко мне на полчаса? – Вопросительно смотрю на обеих девочек, которые в данный момент стоят надо мной, прикладываю телефон к груди, приглушаю звук. – Ханна хочет встретиться с дочерью.

Эллисон отводит взгляд в сторону, хмурится, зубами закусывает нижнюю губу. Она пытается немного свыкнуться, но здесь приходится мириться с обстоятельствами. Переводит внимание на ребенка, та отрешенно играет с мелкими фигурками каких-то жемчужных бус, лежащих на полу.

– Я хочу спросить у врача, сможем ли мы встретиться. Дело в том, что ребенок только первую ночь ночевала у нас дома. И до этого испытала значительный стресс. – Эллисон стягивает полотенце с головы, растирает волосы, напряженно смотрит на меня. – Я к тому, что после твоих, – прочищаю горло, – после того, что произошло, она может увидеть следы или еще что.

– Мне сказали, что у меня тяжелое депрессивное состояние. Я не очень понимала, что делаю, но я не псих. Доусон, пожалуйста, не заставляй меня умолять. Тем более, на следующей неделе день святого Валентина… Я в этот период буду проходить процедуры и не смогу с ней встретиться. Сейчас мне разрешают видеться с родственниками под присмотром раз в неделю. – Ханна говорит сдавленно, я не хочу стать причиной ее слез.

– Мы приедем примерно через час, сейчас они приведут себя в порядок. – Убираю аппарат от уха и отключаю вызов.

Эллисон молча, разворачивается и уходит в комнату, громко шлепает босыми ногами по паркету. Включаю мультик и усаживаю Бри в ее игровой центр с безопасным ограждением. Быстро пересекаю небольшой коридор и открываю дверь в комнату.

– Я скажу тебе одно, меня бесит эта ситуация. Она просит позаботиться о своей дочери, а потом умоляет ее привезти. Ты видел этого ребенка вчера и сегодня. – Она тычет пальцем в сторону гостиной, где сидит девочка. – Я проснулась с тем, что я хочу сделать ее счастливой. Хочу помочь маленькой малышке обрести хоть какое-то подобие дома. А не этот дурдом с ее больной мамашей.

Я знаю, что у Эллисон срабатывает материнский инстинкт, она мне напоминает волчицу. Если признала ребенка, то потом будет сложно отобрать или попытаться оградить.

– Послушай, Бри тоже должна видеть маму. Мы временно ее опекуны, не забудь. – Медленно иду к ней, она, как загнанное животное, мечется между кроватью и шкафом.

– Я вчера обошла кучу магазинов, чтобы этот ребенок не выглядел как замухрышка с бедного района. Скупила все возможные поливитамины, игрушки, даже накладку теплую на унитаз. Что сделала она за все это время? Родила и теперь не знает, как свети счеты с жизнью? Какие мысли ее еще посещают помимо того, что она страдает? – Я понимаю, что где-то в ее словах кроется истина, но она сейчас не права. – Может она и хороший человек, которому ты помог, и которая взамен помогла нам с тобой. Но все остальные эпизоды в ее жизни играют против этого маленького комочка счастья. Я не говорю, что прям воспылала любовью, или стала мамой ребенку, просто это несправедливо, – ее голос стихает до шепота. – Это неправильно, она не хочет жить! А я боюсь сдохнуть, если опухоль снова появится! Она не ценит своего ребенка, а я ненавижу то, что неизвестно, стану ли я матерью. Единственное, в чем я с ней согласна, я не хочу, чтобы ты умер раньше меня. Лучше уж я.

– Эллисон, ты такая глупая. – Обнимаю ее за плечи целую в макушку. – Ничего подобного не случится. Давай поможем ребенку увидеть маму, а на следующей неделе ты устроишь лучший день Святого Валентина для Бригитты. Покажи ребенку как она важна для тебя.

Она вытирает глаза пальцами от не пролитых слез. Я впутал нас в тупиковую ситуацию, которую, в любом случае, ждет не самый радужный финал. Элли – женщина, сидящая на гормональной терапии… Ханна в депрессивном состоянии, о чем, кстати, я знал с первых дней… Именно поэтому старался помогать ей. И бедный ребенок в довершение ко всему.

– Я оденусь, и сама соберу Бри. Принеси ее ко мне. – Спешно она натягивает узкие джинсы и кофту с открытыми плечами белого цвета, выглядит при этом так, словно расцвела за очень короткий период.

Иду за девочкой, на ходу выключаю телевизор, поднимаю маленькие бобы, по-моему, фасоли с пола и на ходу выкидываю в ведро. Эллисон перехватывает у меня ребенка, заставляет снова помыть руки, занимается переодеванием. Двери ванной комнаты открываются и закрываются. Жена забегает ко мне, то за расческой, то за зажимами, в конце ей был необходим маленький набор для девочек. Это сбивает меня с ритма, ноги путаются в штанинах, пуговицы на рубашке то и дело соскальзывают, не попадают в ушко. Последний раз, когда она забегает, я немного не в себе, потому что это невозможно. Но в этот момент, она за руку проталкивает прелестную девочку, у которой сбоку на голове красивый зажим в виде бантика. Белая футболка с балериной дополняет юбка-пачка розового цвета и, отдельная история, закрытые белые сандалеты на шнуровке. Бри убирает руки за спину и слегка покачивается, я фанатею от этих девчонок. Честное слово!

Когда мы выдвигаемся в реабилитационный центр, Элли успевает изрядно сгрызть свои немного отросшие ногти на заднем сидении машины. Бригитта спит сном младенца в детском кресле. А я немного нервничаю от того, как мы потом увезем ребенка от матери. Хорошо, хоть смогли найти зайца, который, как назло, упал на пол около кровати и упорно не желал попадаться в руки маленькой хозяйки.

Центр находится за городом, поэтому сама по себе местность отдаленно напоминает аллею из фильма «Форест Гамп», это чисто моё видение. То ли эта каменистая дорожка коричневого цвета, то ли деревья, что развесисто кланяются друг другу, навеяли. В целом, очень приятное место, за исключением причин появления здесь людей. Когда я подписал чек на оказание помощи Ханне, мне пришлось найти это заведение и лечащих врачей. Центр хорош тем, что есть вариант не только со стационаром, но еще групповые работы: и консультативные, и индивидуальные, которые, к сожалению, не дали нужного результата. Сейчас, когда мы втроем пересекаем маленький парк с множеством уютных беседок и всяческих уединенных мест, я бы и сам не прочь отдохнуть в таком чистом и тихом гнездышке. Иногда городская рутина раздражает, особенно сигнал автомобиля под окном.

Нам не приходится заходить внутрь, Ханна сидит рядом с седым мужчиной и ведет беседу. Она еще не видит нас, но нетерпение Бригитты, удобно устроившейся на моих плечах, очевидно. Она увидела свою маму. Элли притормаживает, явно желая поделиться своими мыслями со мной. Я оборачиваюсь и ожидаю.