Войдя в небольшую, тесную от большого стола с разложенной картой комнату, Иванов осматривается. Занятые делом штабники не обращают на него внимания, лишь начальник штаба, капитан Еремеев, встает и, лавируя между офицерами, подходит, пытаясь доложить. Иванов отрицательно кивает, они отходят к окну и начинают разговаривать. В этот момент в окно врывается шум подъехавшей машины, и через пару минут в штабе появляется майор Мельниченко.

— Товарищи командиры! — командует Иванов. — Товарищ майор, штаб группы Иванова проводит анализ обстановки!

— Товарищи командиры, продолжайте работу! Чтобы не мешать, мы с вами, товарищ инженер-майор, побеседуем на улице, — говорит Мельниченко, здороваясь за руку с Ивановым и Еремеевым.

Выйдя в небольшой садик за домом, майоры закуривают.

— Ну, рассказывай о вчерашнем, — требовательно говорит Мельниченко после первой затяжки.

— Нечего особо рассказывать. Немцы непуганые были, оборона хлипкая. Нашего наступления либо не ожидали, либо недооценили. Неплохо поработала авиация, подавила артиллерию в начале и во время третьей немецкой контратаки. Прорвали мы их первую линию с ходу, а второй-то и не было. Готовились дальше наступать, ирои. Ну, мы готовность им понизили. Они молодцы, быстро сориентировались, пытались организовать оборону, подтянули резервы и даже танки и самоходки, примерно роту. Мы по плану притворно отошли, заманили их в огневой мешок, затем опять атаковали. Но они упорные оказались, еще два раза пытались контратаковать, вторую мы встречной контратакой отбили, а третью, как я уже говорил, авиация помогла отбить.

Наши недостатки: нужны бронированные подвозчики боеприпасов, чтобы прямо в ближних тылах снаряды пополнять, артиллерия плохо ведет контрбатарейную борьбу, десантники теряют взаимодействие с танками в ходе боя. Да, забыл, и РСН пора включать подиапазонно, флажки в атаке никто не видит. Надо давить только немецкие диапазоны, иначе нам плохо будет.

— Понятно, — Андрей обдумывает услышанное, потом бросает недокуренную папиросу — Ладно, это учтем. Плохо другое. Конников командование куда-то перенацелило, нам даже не сообщили. Связи с армией по радио нет, похоже, немцы глушат. Вот такие пироги. Фрицев на том участке теперь мотострелки будут сдерживать, я им последний резерв отдал, учебную роту и батарею пехотных орудий. За твоей группой — правый фланг. Попробую командира сто тридцать второй уговорить, чтобы батальон нам один отдал.

— Подожди-ка, а ей не Бирюзов командует? — спрашивает оживившийся Сергей.

— Он, поэтому и надеюсь, что даст, и за левый фланг спокоен. Там неплохо Сидков воевнул вчера, охранение сбил и до тылов добрался. Немецкие чмошники по лесам теперь бегают… Но учти, командир толковый, а пехота все равно обычная, сам понимаешь.

— Ясно, понятно, что я, про сорок первый не читал, что ли. Учтем.

— Ладно, поеду. Ты давай держись. Мой порученец сводку с обстановкой штабистам уже отдал, так что думайте. Да и не рискуйте особо, помните…

— Ну, Андрей, ты что? Устал?

— Есть немного. Дом вспомнил…

— А…

Немного помолчав, друзья крепко пожимают друг другу руки и расходятся. Иванов не торопясь идет в дом, посторонний наблюдатель заметил бы, как изменилось его лицо. Теперь оно выглядит как у тяжелораненого, стремящегося скрыть боль. Но в помещение входит уже прежний Иванов. Он деловит и спокоен, готов, как говорится, к труду и обороне.

Начинается обычная штабная работа. Сроки, рубежи, состояние техники, боекомплекты. Писарь усиленно строчит необходимые приказы, рядом двое — лейтенант и сержант, — склонившись над столиком, рисуют сетевой график взаимодействия, иногда уточняя детали у Еремеева или Кузьмина.

Поговорив с начштаба о поставленной задаче, Сергей уходит из штаба. В пятистах метрах от штаба, укрытый несколькими деревьями и самодельной маскировочной сетью, стоит «Рыжий». К нему и идет инженер-майор.

Подойдя поближе, Сергей замечает бегущего вокруг танка Сему, за которым с криком: «Ну погоди!» — гонится Кузьма, отставая от быстроногого Бридмана метров на пять.

— Отставить! В чем дело? — строго спрашивает Сергей. Бегущие резко притормаживают, причем Семен чуть не налетает на Сергея, успевая увернуться в последний момент.

— Ну, и что произошло? — вроде бы строго, но с веселой ноткой в голосе спрашивает Сергей. Ему все понятно, Сема после прочтения полученного письма находится в приподнятом настроении и уже успел подшутить чуть ли не над всем экипажем.

— Замочил я гимнастерку, постирать хотел, — докладывает, тяжело дыша после бега, Кузьма, пряча за спину сапог. Тут Сергей замечает, что он босой:

— А этот шутник к тазику проводок подсоединил незаметно. Я за тазик — меня током бьет. И провод спрятан, не видно. Пока понял, вода остыла, теперь заново греть надо.

— Тэк-с, понятно. — Сергей строго посмотрел на Семена, и лицо последнего постепенно начало краснеть: — Сержант Бридман! Найдете для сержанта Нечипоренко горячей воды. Где хотите, хоть украдите. А чтобы думали впредь головой, объявляю вам наряд вне очереди. Ясно?

— Так точно! Разрешите выполнять? — теперь Сема серьезен и деловит.

— Разрешаю. Идите. Ладно, Кузьма, пока Семен воду ищет, обуйся и покажи, что у нас с матчастью…

11 августа. 1941 год. Сергей Иванов

Утро красит нежным цветом самолеты в воздухе и разрывы на земле. Н-да, похоже, за нас взялись всерьез. Самое главное, что немцы летают, а наших нет. Хотя бы один самолетик промелькнул, я уж молчу об эскадрильях и полках, как в первый день. Опять что-то прохлопали или наш штаб, или «сталинские соколы». Так что теперь единственная наша надежда на замаскированный глубокий окоп да на зенитчиков. А тех так мало…

Как же они нас вычислили, интересно. Вроде не только приказывал, но и сам следил за маскировкой. Но вот они, эскадрилья «Юнкерсов-восемьдесят семь», один за другим сваливающихся на крыло и с ревом устремляющихся к земле. Черт, как же они нас вычислили и что творится в первом эшелоне, если они резерв так бомбят. Ага, кто-то подползает, похоже. Точно, связист.

— Что случилось?

— Провод порвало, вам звонили и дозвониться не могли.

Точно, в этот же момент сквозь грохот взрывов прорывается звонок трофейного «телефункена».

Беру трубку. Эх, хороша техника, в нашем при таком обстреле наверняка ничего бы не услышал.

— Слушаю, Второй.

— Второй, это Первый. Надо помочь тару перегрузить. Иначе сломают варвары. Понял? Отправишь грибков штуки четыре и самовары. Как понял?

— Понятно. Тяжелая тара? Самому можно погрузить?

— Очень, так что поспеши. Можешь и сам помочь. Да, я там тебе вертушку послал, поможет посмотреть, как и что. Конец связи.

Черт, не спросил, что за вертушка. Вертолет? Откуда сейчас вертолеты, они, кажется, испытываться начали не раньше сорок третьего. Хотя если это параллельный мир… Ладно, разберемся.