читал книги в саду на вилле в Позиллипо близ Неаполя. Рядом – всегда великолепная Эмма Гамильтон. Часто – ее муж лорд Гамильтон.

Поскольку в «истории большой любви» именно ему отведена самая неприглядная роль, сделаем еще одно небольшое отступление.

Проще всего – выставить его «жалким рогоносцем», что многие и делают. Снять рога с головы Гамильтона невозможно, однако все не так просто. Гамильтон – умный, прекрасно образованный, Нельсон с удовольствием беседовал с ним на самые разные темы. И если мы говорим о дружбе, то как раз первым подружился с Нельсоном именно Гамильтон. Вел себя – как надежный друг. Так, кстати, будет всегда.

Гамильтон, разумеется, прекрасно знал, кого он выбрал себе в жены. Никаких иллюзий на сей счет у него не было.

До знакомства с ним Эмма – профессиональная содержанка. Он сам сделал свой выбор, его это вполне устраивало.

Выйдя очень удачно замуж, Эмма посвятила себя увлекательному и отнимавшему все силы и время занятию – стать светской дамой. Поскольку она была женой посла, появилась и сверхзадача. Стать «своей» при дворе неаполитанского короля. Справилась прекрасно! Она настолько сблизилась с королевой Марией Каролиной, которую сам Наполеон называл «единственным мужчиной в Неаполе», что лорд Гамильтон внезапно обнаружил: его жена может быть не только очаровательной, но и полезной. Стоит ли его за это обвинять?

Гамильтон очень хотел, чтобы о нем не забывали в Лондоне, и мечтал о чем-то большем, чем пост посланника в Неаполе. Теперь Эмма могла ему в этом помочь. В общем, лорд с готовностью включил ее в «дипломатические игры» и, похоже, предоставил ей право самой решать, как играть. При всем при том Эмма и ее муж оставались надежными союзниками. Тоже – всегда.

Да, у истории есть и некий сексуальный подтекст, однако я бы не заострял на нем внимание. Он важен, но вторичен. Здесь уже все происходило словно по течению, и, полагаю, подобное развитие событий Гамильтон с самого начала не исключал. Теперь, наконец, и циничное.

Нельсон – герой. И – фигура. Если прибегать к военно-морским сравнениям, то Гамильтон – всего лишь шлюп, а Нельсон – стопушечник. Нельсона вскоре тоже включат в игру, но начиналось-то все с задумок Гамильтона. Friends with benefits. «Друзья с выгодой». Гамильтон принял решение, а дальше – как пойдет, так и пойдет. Если решил «плыть по течению», будь готов и приплыть не совсем туда, куда хотелось.

…Нельсон с книжкой в саду. Картина – идиллическая. Что читал? Наверное, что-то про тактику. Он уже влюблен, но физической близости пока нет. Самому ему не хватало смелости, да и сомнения одолевали. Лорд Гамильтон его друг, Фанни он тоже… любит. Леди Гамильтон, похоже, хватает и «высоких чувств». Она ведь влюблена в героя, а он – вот он, рядом.

Эмма говорит именно то, что он хочет услышать. Как она разбушевалась из-за того, что Нельсона не сделали виконтом! Какой праведный гнев! Даже самой леди Нельсон письмо написала по этому поводу. Герой доволен, но долго отдыхать – не для него. Он хочет что-то делать, не очень хорошо понимая, что именно. Ему помогут.

Было в Неаполе то, что Нельсона до крайности раздражало. В одном из писем лорду Сент-Винсенту он назвал Неаполь «страной поэтов и скрипачей, шлюх и мошенников». Резковато. Нельсону не нравилось не только безудержное воровство, о нем он тоже написал Сент-Винсенту, а главным образом, сильно похожая на трусость нерешительность короля Фердинанда IV и его советников.

Фердинанд – ни разу не храбрец, что он, кстати, и не скрывал, однако и Нельсон не понимал, что воевать с французами на суше совсем не то, что на море. Скоро он в этом убедится.

Хотя, вообще-то, интересы Неаполитанского королевства Нельсона особо волновать были не должны. Согласно директиве Адмиралтейства, Нельсону вменялось в обязанность только защищать интересы королевства. Ничего больше. Однако теперь рядом с адмиралом – мощная «группа влияния». Люди значат многое, но главное все же страсть. Вряд ли бы Нельсон так озаботился судьбой Неаполя, если бы не она, страсть. К разуму, во всяком случае, то, что он сейчас начнет делать, не имело почти никакого отношения.

…Лорд Гамильтон давно уже убеждал короля Фердинанда в необходимости отказаться от нейтралитета (формального) и начать с французами настоящую войну. Король делать это совсем не хотел. Он боязлив и на примере соседних государств прекрасно знал, что бывает с теми, кто осмелился не то что воевать, а просто вызвать недовольство французов.

Впрочем, вряд ли Гамильтон мог так уж сильно повлиять на короля. Другое дело – его жена. Сестра казненной Марии Антуанетты давно уже мечтает отомстить ее «убийцам». Эмма Гамильтон – ее близкая подруга. Сердце Нельсона уже покорила.

Некоторые историки считают, что адмирал сразу стал чуть ли не игрушкой в руках «коварных женщин», добавим к леди Гамильтон и королеву. Такой вывод – очень поверхностный, хотя «глубоко копать» необходимости нет. Любовь сделала Нельсона слепым на оба глаза. Он так хочет понравиться Эмме, так стремится оставаться героем, что ввязывается в авантюру, последствия которой ему простили исключительно благодаря прежним его геройствам.

Не забываем и о характере адмирала. Если он начинал какое-то дело, то вкладывал в него всю душу. Потому и победы у него грандиозные, и промахи – чудовищные.

Нельсон «загорелся идеей». Теперь уже он вдохновляет короля Фердинанда перспективой стать «освободителем Италии». Верит ли в это он сам? Вопрос даже не третий. Он верит в любовь. Можете считать его «игрушкой», только управляют им не люди, а собственные чувства. Однажды он скажет лорду Спенсеру: «Не думайте, что кто-то может сформировать мое мнение. Подобное невозможно. Хорошее оно или плохое, но это всегда мое собственное мнение». Так оно и есть. Беда в том, что целых три года его мнение зависело исключительно от сердца, а не от головы.

…Королева давно уже бомбардировала своих австрийских родственников просьбами прислать в Неаполь какого-нибудь энергичного и толкового военачальника, который мог бы «вдохнуть жизнь» в армию ее мужа. Австрийский император наконец внял ее призывам и отправил в Неаполь генерала Мака.

Да, это тот самый Мак, которого каждый школьник знает. «Война и мир» Толстого, поражение при Ульме. «Вы видите перед собой несчастного генерала Мака…» Он, он. Наполеон скажет о Карле Маке: «самый посредственный человек из всех, кого я когда-либо видел». Жестоко. Защищать Мака, как Андрей Болконский, я не стану, но нельзя не признать, что генерал – военачальник на редкость невезучий. Зато чрезмерно самоуверенный, что подкупало даже неглупых людей.

Королева Мария