– Руби Гиллис не думает ни о чём, кроме кавалеров, – сказала Энн презрительно. – Она на самом деле рада, когда кто-нибудь пишет ее имя на стене под надписью «Обратите внимание», хотя делает вид, что злится. Но боюсь, что жестоко так говорить. Миссис Аллан сказала, что мы никогда не должны использовать жестокие слова. Но они сами вылетают так часто прежде, чем ты успеешь подумать об этом, не так ли? Я просто не могу говорить о Джози Пай без жестоких слов, так что я вообще стараюсь не говорить о ней. Ты, возможно, заметила это. Я пытаюсь быть похожей на миссис Аллан, потому что считаю её идеалом. Мистер Аллан тоже так думает. Миссис Линд говорит, он просто боготворит землю, по которой она ходит, и миссис Линд думает, что это неправильно для священника – так любить обычную смертную. Но, Диана, ведь священники тоже люди и совершают такие же грехи, как и все остальные. В прошлое в воскресенье у меня был такой интересный разговор с миссис Аллан об окружающих нас грехах. Есть только несколько тем, о которых правильно говорить по воскресеньям, и это одна из них. Мой грех – это то, что я слишком много воображаю, и забываю о своих обязанностях. Я стремлюсь его преодолеть, и теперь, когда мне уже тринадцать, у меня, возможно, это получится.

– Через четыре года мы сможем делать высокую причёску, – сказала Диана. – Элис Белл только шестнадцать, а она уже носит такую, но я думаю, что это смешно. Я буду ждать, пока мне не исполнится семнадцать.

– Если бы у меня был кривой нос, как у Элис Белл, – сказала Энн решительно, – я бы не делала. Но я не буду говорить то, что собиралась, потому что это было бы очень жестоко. Кроме того, я сравнила её нос с моим, а это самодовольство. Я боюсь, что я слишком много думаю о своём носе с тех пор, как я услышала комплимент по этому поводу. Хотя это действительно великое утешение для меня. О, Диана, посмотри, вон кролик. Это надо запомнить для нашего сочинения. Я думаю, что лес такой же прекрасный зимой, как и летом. Он такой белый и тихий, как будто спит и видит прекрасные сны.

– Я не против написать такое сочинение, если нужно, – вздохнула Диана. – Я могу написать сочинение про лес, но то, что мы будем писать в понедельник – это ужасно. Мисс Стейси предложила нам придумать свой рассказ!

– Почему, это ведь так просто, как дышать, – сказала Энн.

– Это легко для тебя, потому что у тебя есть воображение, – возразила Диана, – но что делать, если ты родился без воображения? Я полагаю, ты уже придумала рассказ?

Энн кивнула, стараясь не выглядеть самодовольной, но это ей не удалось.

– Я написала его в прошлый понедельник. Он называется «Ревнивая Соперница или Пока смерть не разлучит их». Я читала его Марилле и она сказала, что это ерунда. Потом я прочитала его Мэтью, и он сказал, что это прекрасно. Именно такая критика мне нравится. Это грустная, трогательная история. Я плакала, как ребенок, пока писала ее. Она про двух прекрасных девушек по имени Корделия Монморанси и Джеральдин Сеймур, которые жили в одной деревне и были нежно привязаны друг к другу. Корделия была жгучей брюнеткой с короной из тёмных волос и чёрными сверкающими глазами. Джеральдин была прекрасная блондинка с волосами, как золотые нити и бархатными фиолетовыми глазами.

– Я никогда не видела никого с фиолетовыми глазами, – сказала Диана с сомнением.

– Я тоже, просто представила себе их. Я хотела придумать что-то необычное. У Джеральдин также был алебастровый лоб. Я уже знаю, что такое алебастровый лоб. Это одно из преимуществ тринадцатилетнего возраста. Ты знаешь больше, чем, когда тебе было всего двенадцать.

– Ну, и что же случилось с Корделией и Джеральдин? – спросила Диана, которая уже начала чувствовать интерес к их судьбе.

– Они росли и расцветали, пока им не исполнилось шестнадцать лет. Тогда в их родное село приехал Бертрам Де Вер и влюбился в светловолосую Джеральдин. Он спас ей жизнь, когда ее лошадь понесла, а она упала в обморок на его руках, и он нес ее три мили до дома, потому что, как ты понимаешь, её карета была разбита. Мне было довольно трудно представить себе, как он сделал ей предложение, потому что у меня не было никакого опыта в этом деле. Я спросила Руби Гиллис, не знает ли она о том, как мужчины делают предложения. Я думала, раз у неё так много замужних сестер, то она, вероятно, авторитет в этом вопросе. Руби рассказала, что она спряталась в кладовой, когда Малкольм Андрес делал предложение её сестре Сьюзен. Малкольм рассказал Сьюзен, что его отец дарит ему ферму, а затем спросил: «Что ты скажешь, дорогуша, если мы окольцуемся этой осенью?» И Сьюзен ответила: «Да – нет – я не знаю…дай мне подумать», – и после этого они быстренько обручились. Но я не думаю, что такое предложение было очень романтичным. Поэтому мне пришлось напрячься и вообразить, как это было. Я сделала эту сцену очень цветастой и поэтичной: Бертрам опустился на колени, хотя Руби Гиллис говорит, что сейчас никто этого не делает. Джеральдин приняла его предложение, а её ответ занял целую страницу. Могу тебе сказать, что эта речь доставила мне много неприятностей. Я переписывала её пять раз, и теперь смотрю на неё, как на мой шедевр. Бертрам подарил ей кольцо с бриллиантом и рубиновое ожерелье и пообещал, что они поедут в Европу в свадебное путешествие, потому что он был очень богат. Но потом, увы, тучи начали сгущаться над их головой. Корделия тайно влюбилась в Бертрама и, когда Джеральдин сказала ей о помолвке, она была просто в ярости, особенно, когда она увидела ожерелье и бриллиантовое кольцо. Вся ее любовь к Джеральдин превратилась в горькую ненависть, и она поклялась, что никогда не допустит женитьбы Бертрама. Но она притворялась, что она по-прежнему подруга Джеральдин. Однажды вечером они стояли на мосту над яростно несущейся водой и Корделия, думая, что они там одни, толкнула Джеральдин с моста со зловещим смехом: «-Ха, ха, ха!» Но Бертрам видел все, и он сразу нырнул в реку с криком: «Я спасу тебя, моя несравненная Джеральдин!» Но, увы, он забыл, что не умеет плавать, и они оба утонули, сжимая в объятьях друг друга. Их тела были выброшены на берег вскоре после этого. Они были похоронены в одной могиле и их похороны были очень торжественными, Диана. Более романтично закончить историю похоронами, а не свадьбой. Что касается Корделии, она сошла с ума от угрызений совести и её поместили в сумасшедший дом. Я думаю, что это очень поэтичное возмездие за её преступление.

– Какой прекрасный рассказ! – вздохнула Диана, которая принадлежала к той же школе критики, что и Мэтью. – Я не представляю, как ты можешь придумывать такие захватывающие вещи, Энн! Я хочу, чтобы у меня была такая же фантазия, как у тебя.

– Это возможно, если ты будешь развивать её, – сказала Энн ободряюще. – У меня есть план, Диана. Давай организуем литературный клуб и будем писать рассказы для практики. Я помогу тебе сочинять рассказы, пока ты не сможешь это делать сама. Ты же знаешь, нужно развивать свое воображение. Мисс Стейси говорила об этом. Только мы должны правильно это делать. Я рассказала ей о Лесе Привидений, но она сказала, что мы неправильно к этому подошли.

Вот так появился литературный клуб. Сначала его членами были только Диана и Энн, но вскоре к ним присоединились Джейн Эндрюс, Руби Гиллис и ещё пара девочек, которые считали, что их фантазию необходимо развивать. Мальчиков в клуб не принимали, хотя Руби Гиллис выразила мнение, что их прием сделает клуб более интересным. Каждый член клуба должен был сочинять один рассказ в неделю.