Черная шаль была принесена и Энн встряхнула её над плоскодонкой, а затем постелила на дно, после чего легла на неё с закрытыми глазами и руками, сложенными на груди.

– О, она выглядит и вправду, как мертвая, – прошептала Руби Гиллис нервно, глядя на белое личико под мерцающими тенями берез. – Мне страшно, девочки. Как вы думаете, это действительно хорошая игра? Миссис Линд говорит, что все актёрство – это ужасное зло.

– Руби, ты не должна говорить о Миссис Линд, – сказала Энн серьезно. – Это портит впечатление, потому что это всё произошло за сотни лет до рождения Миссис Линд. Джейн, наведи тут порядок. Это глупо, что Элейн говорит, если она умерла.

Джейн оправдала доверие. Золотой парчи для покрывала не было, но старая накидка на пианино из желтого японского крепа прекрасно его заменила. Белая лилия тоже отсутствовала, но эффект от длинного голубого ириса, вложенного в скрещённые на груди руки Энн был таким, как и требовалось.

– Теперь все готово, – сказала Джейн. – Мы должны поцеловать ее в спокойный лоб и Диана, ты скажешь: «Сестра, прощай навсегда», а ты, Руби, скажешь: «Прощай, дорогая сестра». Скажите как можно печальнее, Энн, ради Бога, улыбнись немного. Ты помнишь – Элейн «лежала, как будто улыбаясь». Вот так лучше. Теперь толкаем лодку.

Лодку оттолкнули, при этом она задела старый деревянный столб, торчащий из воды. Диана, Джейн и Руби подождали, пока лодку не подхватило течение и бегом направились через лес, на дорогу, ведущую к мосту и вниз к нижнему мысу, где, в качестве Ланселота, Гвиневер и короля Артура, они должны были встретить Лилейную деву.

В течение нескольких минут, пока Энн плыла медленно вниз по течению, она наслаждалась романтичностью своего положения в полном объеме. Потом произошло нечто не столь романтичное. В лодку начала просачиваться вода. Немного времени было необходимо Элейн, чтобы вскочить на ноги, подобрать золотую и чёрной парчу и с ужасом увидеть большую трещину в нижней части лодки, через которую буквально лилась вода. Когда лодка задела столб, при ударе оторвалась полоса ватина, прибитая ко дну лодки. Энн не знала точно, но у неё не заняло много времени, чтобы понять, что она оказалась в опасном положении. При такой скорости лодка будет заполнена водой и потонет задолго до того, как она доплывёт до нижнего мыса. Где же весла? Остались на берегу!

Энн сдавленно вскрикнула, но её никто не услышал; она побелела, но не потеряла самообладания. Оставался один шанс – только один.

– Я ужасно испугалась, – рассказывала она миссис Аллан на следующий день, – и казалось, много лет прошло, пока лодка доплыла до моста, а воды становилось всё больше с каждой минутой. Я молилась, миссис Аллан, очень искренне, но не закрывала глаза, потому что знала, что единственный способ, которым Бог может спасти меня – это позволить мне уцепиться за сваю и подняться на мост, когда плоскодонка будет проплывать мимо. Вы знаете, сваи там – это старые деревья и на них есть много сучков и выступов, за которые можно зацепиться. Нужно было молиться, но я должна была также внимательно наблюдать, чтобы не упустить подходящий момент. Я просто повторяла: «Дорогой Бог, пожалуйста, направь лодку близко к свае, а я сделаю все остальное,» – снова и снова. При таких обстоятельствах не думаешь о том, чтобы приукрасить молитву. Но моя молитва была услышана, лодка наткнулась прямо на сваю на одну минуту. Я набросила шаль и накидку на плечи и вскарабкалась на большой деревянный столб. И там я сидела, миссис Аллан, цепляясь за этот скользкий старый столб, не в состоянии сдвинуться вверх или вниз. Это было очень неромантичное положение, но я не думала об этом тогда. Вы не будете заботиться о романтичности, когда только что избежали водной могилы. Я прочитала благодарственную молитву сразу же, а потом сосредоточилась на том, чтобы крепко держаться, потому что я знала, что мне нужно дождаться помощи людей, чтобы вернуться на сушу.

Лодка проплыла под мостом, а затем быстро затонула. Руби, Джейн, и Диана, уже ждавшие её на нижнем мысу, увидели, что она исчезла у них на глазах, и они не сомневались, что Энн утонула вместе с ней. На мгновение они стояли неподвижно, белые, как бумага, окаменевшие от ужаса. Затем, крича во весь голос, они побежали через лес, не останавливаясь, и помчались по главной дороге, даже не взглянув на мост. Энн, цепляясь отчаянно за свою ненадёжную опору, видела, как они бежали и слышала их крики. Помощь скоро должна прибыть, но пока ее положение было очень неудобным.

Минуты пролетали, каждая казалась часом несчастной лилейной деве. Почему никто не приходит? Куда делись все девочки? Предположим, что они все упали в обморок! А что, если никто не придёт?! А что, если она так устанет от неудобного положения, что не сможет больше держаться?! Энн посмотрела на страшные зеленые глубины внизу, где колыхались длинные, размытые тени, и содрогнулась. Ее воображение начало рисовать всякие ужасные картины перед ней.

Когда она подумала, что больше не сможет вытерпеть боль в руках и запястьях ни минуты, Гилберт Блайт появился под мостом в лодке Хармона Эндрюса!

Гилберт взглянул вверх и, к своему удивлению, увидел маленькое бледное гордое лицо, смотрящее вниз на него большими, испуганными, но также полными презрения серыми глазами.

– Энн Ширли! Ты как туда попала? – воскликнул он.

Не дожидаясь ответа, он подплыл близко к свае и протянул руку. Другого выхода не было – Энн, уцепившись за руку Гилберта Блайта, спустилась в лодку, где уселась на корме, грязная и злая, с мокрой шалью и накидкой, с которой капала вода, в руках. Конечно, крайне трудно было сохранять достоинство в таких обстоятельствах!

– Так что произошло, Энн? – спросил Гилберт, берясь за весла. – Мы играли в Элейн, – объяснила Энн холодно, даже не глядя на своего спасителя, – и я должна был плыть в Камелот на лодке. – Я имею в виду – в плоскодонке. Лодка начала тонуть, и я вылезла на сваю. Девочки побежали за помощью. Не будешь ли так любезен подвезти меня к берегу?

Гилберт любезно подплыл к помосту и Энн, отвергнув помощь, выскочила проворно на берег.

– Я тебе очень благодарна, – высокомерно сказала она, отвернувшись. Но Гилберт также вылез из лодки, и теперь положил руку ей на плечо.

– Энн, – поспешно сказал он, – посмотри на меня. Разве мы не можем быть хорошими друзьями? Мне ужасно жаль, что я высмеял твои волосы. Я не хотел обидеть тебя, я только хотел пошутить. Кроме того, это было так давно Я думаю, твои волосы очень красивые сейчас. Давай дружить.

На мгновение Энн заколебалась. Несмотря на своё оскорбленное достоинство, она осознала, что ей приятно видеть это наполовину скромное, наполовину горячее выражение в карих глазах Гилберта. Ее сердце быстро и громко застучало. Но горечь старой обиды быстро укрепила ее колеблющуюся решимость. Эта сцена двухлетней давности пронеслась в ее воспоминаниях так ярко, как если бы она произошла вчера. Гилберт назвал ее «морковкой» и опозорил перед всей школой. Ее обида, которая взрослым людям могла показаться смешной, как и её причина, ничуть не смягчилась и не прошла за столько времени. Она ненавидела Гилберта Блайта! Она никогда не простит его!